Роль словесного компонента в охотничьих обрядах тувинцев
Охотничий промысел у тувинцев наряду со скотоводством был весьма значимой отраслью хозяйства. Однако до сих пор вербальные тексты, входящие в структуру охотничьего ритуала, не стали предметом специального анализа. Исследователи традиционной обрядности тувинцев обращали внимание лишь на сам ритуал как составную часть всего обрядового комплекса. При таком подходе обрядовый текст, являющийся смысловой и сюжетной доминантой ритуала, оставался вне поля зрения ученых.
Целью данной статьи является определение роли и места вербального компонента в структуре охотничьего обряда.
По мифологическим верованиям тувинцев, звери были собственностью духа-хозяина тайги. Поэтому успех в охоте зависел не столько от умений и мастерства охотников, сколько от доброго отношения духов-ээ. Охотникам они показывались в образе красивых молодых девушек, любящих пение и музыку.
Охотник, прибыв к предполагаемому месту промысла, первым делом угощал духа-хозяина тем, что было у него из провизии, привязывал жертвенные полоски материи – чалама к дереву и обращался к духу (ээ). Поэтические сопровождающие этот обряд, представляют заклинания - чалбарыглар с просьбой к духу-хозяину об удачной охоте.
Промысловые обряды охотников, проводимые ими с целью успешной охоты или при длительных неудачах на промысле, могут относиться и к коллективным, и к индивидуальным обрядам, в зависимости от числа участников. И соответственно, заклинания произносились либо одним человеком от лица всего коллектива, либо индивидуально. Основной обрядовой функцией заклинаний как одного из обязательных звеньев проводимого обряда является и спрашивание милости и покровительства, удачи и счастья для себя (при индивидуальных обрядах) или для всех сородичей (при коллективных обрядах).
Заклинание, в отличие от других обрядовых жанров: благопожеланий, восхвалений и проклятий, сопровождается обязательным подношением дара - (жертвоприношения) духам-хозяевам. Это делается перед произнесением или во время произнесения заклинаний. Дар подношение объяснить тем, что простой смертный человек, вступая в «диалог» с могущественными духами, пытался их умилостивить.
Каждый охотник мог сочинить, импровизировать заклинание от своего имени. Тексты были короткими или длинными, в зависимости от мастерства исполнителя. Основная канва, каноническая структура текстов сохраняется, хотя в них отчетливо проявляется и вариативность.
Произнося чалбарыг, охотник в меру своей способности и таланта, например, так начинал живописать тайгу, услаждая слух божества:
Салаа кирбес шыргайлыг, Имеющая густые леса,
Салгын өтпес мээстиг. куда не просунуть и пальцы
имеющая лощины,
куда не проникнуть и
легкому ветерку,
Адыр мыйыстыг сыынныг, имеющая марала,
Адыгыр кудуруктуг аңныг, с раскидистыми рогами,
имеющая зверя
с пушистым хвостом,
Алдын таңдым, Хайыракан! Моя золотая тайга,
Хайыракан !
Эзимниг аргазында В твоем таежном лесу
Элик-хүлбүс дешкилешкен Косули резвятся.
Аар ийин, бээр ийин [Горные] склоны
с одной и другой стороны
Аргар-кошкар аңы долган. Полны зверями-архарами.
Девээлиг хаяазында, На скалах в тенистых местах
Те-чуңмазы дешкилешкен, Дикие горные козлы резвятся,
Алдын таӊдым, хайыракан! Моя золотая тайга,
хайыракан!
Аштаан амытан Изголодавшееся существо
Адап келир, Обращаясь к тебе, приходит,
Мактап ханмас Не устаю [тебя] восхвалять,
Алдын таңдым, хайыракан! Моя золотая тайга,
хайыракан!
Восхваляя богатства горной тайги, заклинающий выражает не только свое уважение и почтение к ее духу-хозяину, но и пытается всеми силами овладеть его вниманием, добиться расположения. Порой тексты заклинаний - чалбарыг бывают и краткими:
Ак пөзүмнү өргүп тур мен, Преподношу свою белую
материю,
Артыжымны кыпсып тур мен. Зажигаю свой
можжевельник.
Саңымны салып тур мен, Возжигаю жертвенный
костер,
Чажыымны чажып тур мен. Окропляю тебя.
Композиционно все анализируемые нами тексты заклинаний, независимо от их тематики, сходны. Они состоят из трех смысловых блоков: обращения / восхваления - описания угощения-жертвоприношения – просьбы к духам-хозяевам. Они не имеют строгой последовательности: некоторые смысловые блоки могут меняться местами или вовсе отсутствовать. Обязательным же, устойчивым смысловым блоком для всех заклинаний является изложение просьбы. Следовательно, исходя из композиционной структуры заклинаний, их условно можно разделить на три группы:
1 - трехчастные заклинания, содержащие все три блока: обращение / восхваление - описание угощения-жертвоприношения, преподносимого им, - просьба к духам;
2 - двухчастные заклинания, которые содержат из трех: просьбы к духам - описание угощения-жертвоприношения или обращение / восхваление - просьба к духам;
3 - одночастные заклинания, имеющие только один блок с просьбой, обращенной к высшим силам.
Примером первой группы является следующее охотника, обращенное к духу-хозяину тайги, состоящее из трех смысловых блоков:
- Кара шайым хайындыргаш, Вскипятив свой черный чай,
- Хамык чемим делгеп салгаш, Всю имеющуюся еду расставив,
- Алдайныӊ алды кырлыг С хребтов Алтая [взятый]
шестигранный
- Артыжын өргүп салдым. Можжевельник я зажег.
- Бажында меңгилиг, С вечным снегом на вершине,
- Баарында көшкелиг, С обвалами у подножия,
- Аштаан чүве [К тебе] голодный,
- Айтырып кээр, Расспрашивая, приходит
- Сускаан чуве [К тебе] жаждущий,
- Сураглап кээр, Расспрашивая, приходит,
- Ачылыг хайыралыг Благодатная, милостивая,
- Алдын-кызыл таңдым! Красно-золотая моя тайга
- Идик-хевим элетпе, Обуви-одежде моей не дай
износиться,
- Ал-ботту могатпа, Меня утомляться не заставляй
- Ийистиң эжин, Из пары зверей – одного,
- Чаңгыстың бодун, [Если] один [зверь] – то его,
- Кырган дижеңинден старого-престарого,
- Кыдыг – кызыгаарындан, Худшего [из всех зверей]
- Кулаан Уши
- Кумнап, Затыкая [ему],
- Караан Глаза
- Хаптап, Заволакивая [ему]
- ϴршээ хайырлап, Милуя-щадя,
- ϴргүп берем, таңдым! Преподнеси, моя тайга!
В данном заклинании I блок - описание жертвоприношения (строки 1-4); II блок - текст обращения-восхваления (строки 5-12); III блок - текст просьбы (строки 13-24).
Ко второй группе можно отнести заклинание, где I блок - обращение-восхваление (строки 1-4); II - просьба (строки 5-7).
- Бурунгу өгбелерниң [Край, где] жили предки
чурттап чорааны мои древние, -
- Буурул баштыг Алтай таңдым! Моя седоголовая Алтай-
тайга!
- Эрте-бурун өгбелерим [Земля, где] жили предки
чурттап чорааны мои древние,
- Экти бедик Алтай таңдым! Моя высокогорная Алтай-
тайга!
- Экини хайырлаңар, Одарите хорошим,
- Бакты чайладыңар Отстраните дурное,
- Хайыралдыг Алдай таңдым! Моя милостивая Алтай-
тайга!
Примером заклинания, состоящего только компонента - просьбы, является заклинание охотника, в котором он просит у духа-хозяина тайги подарить определенного зверя:
Удур уткуп, доора дозуп, Выходи навоз засаду,
Алды араатандан хайырла. Одари [меня] зов соболем.
Кара киштиң караандан изе, Шкуру черного соболя дай
нанизать за глазницы,
Эрээн киштиң эрнинден дизе... Шкуру светлого соболя дай
нанизать за губы…
Как было отмечено, в большинстве случаев заклинания начинаются с обращения к духу-хозяину, с восхваления его достоинств. Это связано с существовавшим народным поверьем, что перед просьбой необходимо «усладить слух» божества, красочно представить его достоинства. Затем следует описание жертвоприношения, сделанного духу-хозяину. Только после такого «умилостивительного» вступления человек, произносящий заклинание, излагал свою просьбу. В некоторых случаях словесный рассказ о жертвенных дарах мог отсутствовать, хотя само обрядовое действо обязательно исполнялось (окропляли чаем, угощали щепоткой табака, развешивали жертвенные полоски материи и т. д.).
В лексико-стилистическом плане заклинание имеет ярко выраженный просительный тон, так как человек устанавливает контакт с духом-хозяином и обращается к нему с определенной просьбой. Уничижительные само характеристики, к примеру: самдар чолдак хептиг мен ‘в старой рваной одежде я’;. аштадым, суксадым ‘изголодался я, жажду я’; туредим ‘измучился я’; ядыы-мөчу улус бис ‘бедные-нищие люди мы’ – в текстах заклинаний сосуществуют с архаичной лексикой высокого стиля (өршээңер - ‘пощадите, помилуйте’; хайырлаңар - ‘помилуйте, подарите’; чайладыңар - ‘отведите [беду]’) и использованием в монологе глагольной формы 2-го лица множественного числа (силер - вы), подчеркивающей уважительное отношение к духу:
Аштаан ботту тоттуруңар, Меня, голодного, насыщайте,
Аъдым-хөлүм могатпаңар, Лошадь мою не утомляйте,
Алдын таңдым, Моя золотая тайга,
Авыраңар, өршээңер! Пощадите, помилуйте!
В своих просьбах охотники могли обходиться и без уничижительных само характеристик, используя только глагольные формы 2-го лица множественного числа. Например, охотник просил духа-хозяина тайги помочь ему следующим образом:
Көөр караан көжегелеп, Видящие глаза [зверя] закройте,
Удур уткудуп, Слышащие уши [его]
Дүүшкүннеп көрүнер, Заткните, хайыракан!
хайыракан!
Другой пример:
Артынчаам долдуруп Мою суму наполните,
Өршээңер, таңдым! сжальтесь, моя тайга!
Диленген дизиим долдуруп Мою низку наполните,
Өршээнер, таңдым! сжальтесь, моя тайга!
В обрядовой поэзии других сибирских народов, когда человек обращается к одному духу-хозяину, подобные синтаксические обороты не встречаются. Например, якуты (саха) к духу охоты Байанаю обращаются на «ты» - (ен):
Туора тобуктааххытган [Зверей], выпуклые
коленные суставы
имеющих,
Тосхоллоон кулу даа! Ко мне [Байанай] направь
Адаар муостааххытган Развилистые рога имеющих
Анаан кулу даа! Мне пошли, пожалуйста!
Ардай аhыылааххыттан Острые клыки имеющих
Айан кулу даа! Мне предназначь,
пожалуйста!
Үрүн түүлээххиттэн Белую шерсть имеющими
Өллөйдөөн кулу даа! Меня одари, пожалуйста!
На наш взгляд, применение высокого стиля в заклинаниях тувинцев обусловлено мифологическими воззрениями народа: уважительным отношением к духу и жизненно необходимой ситуацией прошения.
«Общение» со сверхъестественными силами; присутствие в заклинаниях обращений. Например: таңдым - «моя тайга»; бедик таңдым - «высокая моя тайга» и т. д. Они по применению в тексте могут быть:
Инициальными:
Авыра, азыра Алтай таӊдым! Помилуй, сжалься, моя!
Алтай-тайга!
Дилгиниң кызылындан, Если лису, то рыжую,
Дырбактыгнын шокарындан, Если рысь, то пеструю,
хайырла! подари!
Медиальными:
Чораан ботка [Пусть] мне самому
Човаг чок болзун, артым! Не будет преград, мой
перевал!
Чорук аъдынга [Пусть] коню моему
Соодуг чок болзун. Не будет нужна останках на
отдых.
Финальными:
ϴөрүшкү-маңнайдан, Радости,
Олча-омактан хайырла, Добычу-удачу подари,
Бедик таңдым! Высокая моя тайга!
В заклинаниях люди, обращаясь к духам, наделяли их эпитетами, которые со временем становились устойчивыми формулами:
Ачылыг-хайыралыг, Благодатная-милостивая,
Алдын-кызыл тандым! Золотисто-красная моя
тайга!
Подобные образные выражения являются не только художественно-изобразительным средством, но и одним из смысловых блоков композиционной структуры заклинаний - обращением.
В заклинаниях, главным образом, употребляются простые глаголы, имеющие семантику «прошения и дары подношения»: чалбарыыр «просить милости», чажар «окроплять», тейлээр «молиться», өргүүр «преподносить», хайырлаар «миловать, дарить». Они в текстах указывают на преклонение человека перед сверхъестественными силами, его просьбу и описывают даруемую «жертву», приносимую духу-хозяину данной местности.
В некоторых заклинаниях охотник не ограничивается восхвалением духа-хозяина тайги. Он просит духа-хозяина помочь ему в охоте, подробно излагая свою просьбу, даже иносказательно называет определенных зверей, которых хотел бы получить от него:
Дазыл дег мыйыстыындан Имеющего, как корень,
[ветвистые] рога,
Дазагар эмиглиинден, Имеющего [раздутое] вымя,
Сорулаар чаглыыңдан, Имеющего вкусный
костный мозг,
Дыңнаар кулаан дүүшкүннеп, Закрыв [его] слышащие уши,
Көөр караан көжегелеп, Закрыв [его] видящие глаза,
Удур уткудуп, Выведи навстречу,
Доора дозудуп, Поставь поперек,
Хайырла, хайыракан! Подари, хайыркан!
Использование охотниками иносказаний обусловлено запретом на прямое называние зверя, так как считало, как и люди, могут услышать человеческую речь и почувствовать угрозу. Кроме того, употребление обычного имени зверя могло оказаться «недостаточно почтительным и навлекающим на охотника неудачу». Словосочетание «именующего, как корень, [ветвистые] рога» подразумевает марала, а «имеющего [раздутое] вымя» - маралуху.
Зверей, находящихся в самых труднодоступных и непереходимых местах, не называя их, не перечисляя, охотник просит спустить на видное место или показать ему:
Бедиктээзин Высоко находящихся
Оргаа дүжүрүңер. На равнину спустите
Шыргайдаазын В дебрях находящихся
Акка өткүдүңер. На открытое место
выводите.
Не пользуясь терминологическими называниями зверей, охотник дает понять, что ему нужны именно такие:
Чоон чодалыыңдан, С толстой голенью,
Хайышкак кырылыындан, С кривой локтевой костью
хайыракан! [зверя подари], хайыракан!
Чара кагар сөөктүгден, Имеющего [трубчатую]
кость, чтобы надвое
расколоть,
Саргарар чаглыыңдан Имеющего желтый жир
[зверя],
Авыра! Помилуй, подари!
Такие же описательно-табуированные характеристики широко использовали в своих заклинаниях и охотники-якуты. Например:
КыЬам дайдыга В узкие проходы
Кылааннаах туулээххин Драгоценный мех носящих
БыЬа кымньыылаанын, Кнутом подгоняй,
Элиэ дайдыга К загородим
Эргэнэ муостааххын эрчийэн, Ветвисторогих приучая,
Тогой сиргэ К излучинам [рек]
Дьорогоно сотолооххун Длинно ленных направляя,
тосхойон
Биэрэ турдагын буоллун! Нам промышлять всегда позволяй!
При богатой добыче охотник тоже делал жертвоприношение, чтобы и в дальнейшем ему также сопутствовала удача. Следующее заклинание о том, как охотник благодарит духа-хозяина за содействие в охоте
Аар ийинден алдым, С заднего склона взял я,
Бээр ийинден бердиң. С переднего склона ты
отдала.
Туманга дуглавадың, В тумане ты не скрывала,
Туругга чажырбадың, таңдым! В утесе ты не прятала, моя
тайга!
Арзагарым алган, Не говори, что жадный я,
Аксы мурнаан диве. Что зверя твоего большого взял,
Чилиглиимни чиген, Не говори, что прожорливый я,
Чилби-чазый диве. Что зверя твоего,
имеющего мозг съел
Аксымны шимчеттиң, Рот мой ты пошевели
Холумну үстедиң, Руки мои ты смазала жиром,
Кожумну долдурдуң, таңдым! Ты суму мою: моя тайга!
Кожумну долдурдуң, таңдым!
В данном заклинании, которое исполнялось перед охотой, видно, что мольбы уступают место благодарности божеству за добычу.
При длительных неудачах на промысле охотники вновь приносили жертвоприношения духу-хозяину и с заклинания просили о добыче. Подробно перечисляя все свои беды, невзгоды, они старались найти самые убедительные слова:
Идиктиң эви хаяда калды, Обувь осталась на скале
Эдектиң эви хараганда калды. Подол остался на караганнике
Канчалдыӊ, чоондуң, таӊдым! Что делаешь, как; моя тайга?
Эр бодум элей бээдим, Я устал, утомился,
Идик-хевим элей бээди, Моя обувь-одежда износилась,
Ал бодум човай бээдим, Сам я измучился,
Аштаан хырным тоттуруп кор, Насыть мой голод желудок,
таңдым! моя тайга!
Саңым салып, чажыым чажьш, Возжигаю жертвенный костер
костер [и] окропляю
Чалбарып тур мен, тандым! Молюсь тебе, моя тайга
Аштаан хырным тоттуруп көр, Насыть мой голодный желудок,
моя тайга!
Ал бодум дыштандырып көр, Дай мне отдохнуть,
тандым! моя тайга!
В степных районах юго-восточной Тувы охотились и на сурков. Их добывали ради шкурок, мяса и жира. Особо ценился людьми внутренний жир сурков, обладающий целительными свойствами. Люди, промышляющие сурков, также приносили духу-хозяину жертвоприношения и просили у него добычу, охотники Монгун-Тайгинского района, например, перед смыслом произносили такое заклинание:
Мургуң мурнат, Своего самца толкай вперед,
Тачың дагжат. Свою самку заставь
производить шум.
Кадыг чериң чымчат, Твердую землю смягчи,
Хая-дажың божат, Скалы-камни [сделай]
шаткими,
Ырак дүвүң чоокшулат, Дальний конец норки
приблизь,
Удур утку, таңдым! Выводи [их] навстречу, моя
тайга!
Говоря об охотничьих обрядах, необходимо также отметить, что в устно-поэтическом творчестве тувинцев до сих пор широко бытуют мифы и предания о духах-хозяевах тайги, об охотниках. Они, по нашему мнению, служат средством закрепления определенных правил охоты, почтения к духам природы, поведения самих охотников на промысле.
Таким образом, можно утверждать, что роль заклинаний в структуре и семантике всего охотничьего ритуала чрезвычайно велика. Именно словесная часть ритуала определяет его магическую направленность. Вербальный компонент как обязательное звено в структуре охотничьих обрядов призван выказывать уважение к духу-хозяину, затем смоделировать ситуацию прошения, чтобы дух среагировал на просьбу, от чего зависел успех или неуспех промысла. Обязательное применение в заклинаниях высокого стиля, присутствие обращений почтительного называния божества и иносказаний обусловлены мифологическими воззрениями народа.
- Ооржак С. М.
