Профессия — культуролог

Виталий Куренной, заведующий отделением культурологии НИУ ВШЭ:…культура все более активно выдвигается в число значимых факторов современной экономики, политики и общественной жизни. Что отражается в популярности таких тем, как креативная экономика, культурные индустрии, креативный класс. В массовом сознании культура постепенно перестает ассоциироваться с какой-то изолированной областью высокого искусства, существующей в музеях и других замкнутых пространствах, она выплескивается в повседневность в виде запроса на эстетизацию нашего опыта, превращается в экономический ресурс, в ключевой элемент развития городской среды.— Виталий Анатольевич, что представляет собой культурология в современной России?— Культурология – это дисциплина, возникшая в России в постсоветское время, до этого никакой культурологии у нас не существовало. По своему генезису российская культурология весьма неоднородна. С одной стороны, она ориентировалась на отдельных крупных ученых – Сергея Сергеевича Аверинцева, Юрия Михайловича Лотмана и в целом то интеллектуальное явление, которое называется московско-тартуской семиотической школой, и так далее. Здесь я могу упомянуть также наших коллег по отделению – Галину Ивановну Звереву и Александра Львовича Доброхотова. С другой стороны, сюда массово влился интеллектуальный контингент, который в силу новых политических обстоятельств оказался «не у дел», – например, историки партии. Поэтому я бы сказал, что сегодня культурология в России весьма неоднородна: есть отдельные сильные центры, но в значительной мере это не вполне благополучная сфера. Содержательно здесь до сих пор широко процветают некие самобытные концепции, почти никак не соотносящиеся с международным контекстом исследований культуры.И все же нельзя сказать, что формирование культурологии шло у нас в полном отрыве от основных мировых тенденций гуманитарного знания. Появление культурологии в России формально и дисциплинарно зафиксировало тот «поворот к культуре», который интенсивно происходил во всем мире в течение второй половины XX века. Уже упомянутая московско-тартуская школа по общему направлению своей деятельности также соответствовала общегуманитарному «лингвистическому повороту», а в какой-то мере и тем передовым интеллектуальным трендам, которые разворачивались в это время в западной гуманитарной среде – например, французскому структурализму. Кроме того не следует все же забывать, что именно в советский период были сформулированы концепции, оказавшие заметное влияние на различные западные программы исследований культуры. Прежде всего, необходимо назвать работы русских формалистов, а также работы Михаила Бахтина и Валентина Волошинова. Правда, я едва ли преувеличу, если скажу, что за рубежом они были восприняты более продуктивно, чем в России.Если говорить о сегодняшней культурологии в международном плане, то я бы отметил, что это одна из самых подвижных исследовательских областей. Речь, конечно, никоим образом не идет о какой-то гомогенной дисциплине, некоей «Науке о культуре» с большой буквы, как кто-то пытается ее представить. Корректнее говорить о наличии различных исследовательских программ и проектов, которые имеют различные циклы существования, но разрабатываются очень активно.До сих пор на эту область оказывает заметное влияние возникшая в 1960-е годы британская программа культурных исследований (Cultural Studies) – левое по своей политической ангажированности направление критических исследований культуры.Есть множество направлений, связанных с исторической семантикой («история понятий»), в последнее время – это визуальные исследования, перформативные исследования, различные виды городских исследований, исследования медиа и массовой культуры, рецептивные исследования и прочее. Что касается исследований визуальной культуры, то, замечу, мы с коллегами как раз интенсивно работаем над соответствующим проектом второй нашей магистратуры – на данный момент это очень перспективная и в исследовательском, и в прикладном отношении область.Кроме того классические гуманитарные дисциплины за последние десятилетия в значительной мере совершили, так сказать, собственный поворот к культуре. Ни современную экономику, ни социологию, ни политические исследования нельзя представить без обращения к анализу культуры, что находит своей выражение в появлении, например, культурсоциологии, в различных вариантах институциональной экономики и так далее. В некоторых направлениях исследований я бы сейчас даже затруднился провести границу между социологией и исследованиями культуры. Междисциплинарные исследования также невозможно представить без исследований культуры.Но изменения в науке не появляются сами собой, они отвечают запросу, идущему от нашего социального опыта. Нетрудно заметить, что культура все более активно выдвигается в число значимых факторов современной экономики, политики и общественной жизни. Что отражается в популярности таких тем, как креативная экономика, культурные индустрии, креативный класс. В массовом сознании культура постепенно перестает ассоциироваться с какой-то изолированной областью высокого искусства, существующей в музеях, консерваториях и других замкнутых пространствах, она выплескивается в повседневность в виде запроса на эстетизацию нашего опыта, превращается во все более заметный экономический ресурс, в ключевой элемент развития городской среды.— Что должно измениться, чтобы наша культурология влилась в мировой контекст и стала практичнее, ближе к жизни?— Стратегии здесь понятны, но требуют значительных усилий по обновлению всего поля российской культурологии.Первое – акцент на современную теорию и преодоление концептуальной отсталости. Теоретический аппарат российской культурологии ближе к XIX, чем к XXI веку. Необходимо включать в образовательный и научный оборот целые пласты методологических и теоретических исследовательских инструментов, обновлять понятийный аппарат, вводить новые языки описания.Второе – активная исследовательская работа, включая интеграцию в большие международные программы исследований культуры. На отделении культурологии Вышки, кстати, преподает очень большое число специалистов, имеющих западную степень PhD, а некоторые просто чередуют работу в западных университетах и у нас – вопрос о международной интеграции мы решали сразу и без всяких провинциальных скидок. Конечно, в отличие, скажем, от математики или научных подходов с выраженной количественной составляющей, исследования культуры неизбежно имеют национальную и локальную прописку. Но мы не должны быть изолированы в теоретической или методологической сфере.Добавлю к этому еще одно соображение. Критически важно для российских исследований культуры преодолеть своеобразный «филологизм». Это я не в укор филологии, речь лишь о том, чтобы переориентировать исследования культуры на актуальную социокультурную реальность, а не ограничиваться пространством письменного стола, практикуя своего рода культурный эскапизм. У нас колоссальный провал в знаниях о современной российской культуре – да и не меньший, кстати, и о ее недавнем прошлом. Советские годы наложили на современность отпечаток в том смысле, что в СССР доступ к исследованию актуальной реальности был всегда строго ограничен и подконтролен, что, конечно, побуждало исследователей удаляться в башню из слоновой кости и заниматься вопросами, далекими от окружающей их действительности. В итоге в рамках исследований культуры образовался явный дефицит полевой, культурно-антропологической работы. Сегодняшние журналисты часто лучше умеют описывать происходящее в стране, чем ученые, которые, казалось бы, должны быть здесь на передовой линии. Именно поэтому, кстати, мы уделяем такое большое внимание нашим исследовательским практикам – уже второй год мы проводим летнюю исследовательскую практику в Торжке. Если не совершать систематически подобных усилий, будет воспроизводиться ситуация, при которой студенты лучше осведомлены о новейших интеллектуальных модах Франции, чем о том, что происходит просто на улице – за окном библиотеки.Третье – постоянное внимание к обновлению исследовательских стратегий смежных научных дисциплин. Без современной социологии, экономической и политической теории, культурология быстро превращается или в эзотерическую «игру в бисер», или в необязательные спекуляции по поводу Микки Мауса – это хорошо известно по накопленному и у нас, и за рубежом печальному опыту.Четвертое – необходимо развитие прикладной культурологии. Для реализации проектов в сфере культуры – в современном, широком смысле этого слова – необходим особый набор компетенций и навыков: организационных, управленческих, информационных. Перед нами огромное поле работы. Это можно назвать сферой культурного предпринимательства, и именно на развитие данного направления нацелена наша магистратура «Прикладная культурология». Но, разумеется, продуктивная активность здесь невозможна без определенных аналитических навыков, без знания и понимания процессов современной культуры.Собственно, когда создавалось отделение культурологии Вышки, мы исходили именно из такой концепции культурологии. При этом мы, конечно, исходим из специфики нашего университета, тех преимуществ, какие предоставляет нам кооперация с существующими здесь научными и образовательными подразделениями.— Кем обычно работают люди с культурологическим образованием в России и чем отличается подготовка таких специалистов во ВШЭ?— Культурологи могут работать в сфере образования и заниматься исследовательской работой. Но исследователи – штучный товар, это скорее призвание, а не профессия. Однако задача обновления этой научной и образовательной среды стоит весьма остро, и исследования в этой области перспективны.Вторая профессиональная возможность – современные культурные индустрии; подвижная среда культурных проектов, развивающихся, прежде всего, в крупных городах и связанных, грубо говоря, с коммерциализацией культурной и креативной деятельности. Быстро формирующийся рынок труда отмечен все возрастающей активностью по актуализации культурного наследия, прежде всего, на региональном уровне. Необычайно востребованы люди, обладающие соответствующими компетенциями и профессиональными навыками. Также и традиционные институты культуры – музеи, библиотеки и другие учреждения. Они находятся сегодня в совершенно новой для себя ситуации, когда они не обеспечены гарантированной аудиторией, формирующейся под давлением государственной просветительской политики, но должны активно формировать свою аудиторию. Одних управленческих компетенций для этого недостаточно. Важно понимать основные тенденции современной культуры, запросы аудитории – наши выпускники хорошо подготовлены для решения подобных задач.Наконец, к третьей сфере профессиональной занятости я бы отнес сферу медиа, которая со временем только расширяется и требует в том числе профессионалов, способных работать в культурном сегменте информационного поля.Наши магистры успешно вступают в трудовую деятельность – работают редакторами, начинают публиковаться как критики, работают в галереях, активно включены в столичные культурные проекты. Так, в начале этого года на площадке Artplay проходила самая масштабная выставка современного искусства, посвященная двадцатилетию распада СССР – «Искусство памяти». Она была организована и сопровождалась нашими преподавателями, студентами и выпускниками. Курировал ее, кстати, Валериан Валерианович Анашвили – координатор магистерской программы «Прикладная культурология».Подготовка специалистов в названных областях имеет в настоящее время особую сложность, связанную с инерционной системой профессиональной подготовки. Дело в том, что традиционные номенклатуры профессий – вроде «клубный работник» – совершенно не вписываются в подвижную проектную сферу современной культурной индустрии. Поэтому мы ориентированы не на подготовку узких специалистов с фиксированным багажом знаний, а именно на компетентностный подход. Последний обеспечивает нашим выпускникам необходимую здесь мобильность и компетентностные конкурентные преимущества. Для реализации этой программы университетская подготовка должна быть обеспечена тем, что можно называть «живой связью с городом». Поэтому у нас на отделении, особенно в магистратуре, преподают многие ведущие организаторы культурного предпринимательства – кураторы, издатели, редакторы профильных СМИ, руководители выставочных компаний, представители московских музеев. Так запрос от рынка труда мы получаем, что называется, из первых рук.— Все-таки журналистика и организация выставок — очень разные сферы деятельности. Как помочь будущему культурологу определить, что ему ближе?— Нужно создавать для студентов возможности попробовать себя в разных ролях. У нас для этого выстроена многоуровневая система практической деятельности. Так, непосредственно на отделении действует целый инкубатор различных проектов, «завязанных» на наш проектный семинар. Есть и своя пресс-служба, и фотослужба: если вы пройдетесь по зданию, то увидите, что здесь регулярно проходят тематические фотовыставки – как наших студентов, так и приглашенных мастеров. Организованы клубы. Старейший – клуб «Креативный класс», он существует с первого года работы нашего отделения. В его рамках регулярно проходят встречи с известными специалистами различных культурных индустрий, с писателями и режиссёрами, проходят обсуждения самых актуальных культурных событий. Есть и серьезная дискуссионная площадка – совместно с издательством НЛО и журналом «Неприкосновенный запас» – «Клуб гуманитарных диспутов»: это, как правило, виртуозные интеллектуальные дискуссии, на которые приглашаются яркие современные исследователи.Совместно с культовыми книжными магазинами «Фаланстер» и «Циолковский» у нас вот только что начал действовать книжный клуб «Гутенберг».Один из популярных проектов – клуб культурных путешествий «Улисс», организующий совсем не тривиальные поездки – эта такая сложная альтернатива массовому экскурсионному туризму, где сочетается и исследовательская, и игровая, и просветительская составляющие.Есть также киноклуб «Синий ключ» – со своей вполне оригинальной концепцией. Постоянно возникаютя какие-то новые инициативы – студенты пробуют, экспериментируют. На первый взгляд кажется, что это какая-то побочная активность студентов. Но на самом деле это не так. Вот мы много слышим разговоров про креативный класс. А что это такое, как можно людей научить креативности? – Да, оказывается, научить-то нельзя, не особенно приспособлен классический университета для этого. Можно только в рамках вот таких проектов – ребята сами все организуют, вкладываются в них. И, замечу, это совершенно спонтанная активность – мы ее никак не бюрократизируем, не просим на них специальных ресурсов, не вешаем какую-то формальную вывеску – вот в этом кабинете у нас «инкубатор культурных проектов». Культурные индустрии развиваются за счет личной инициативы небольших групп, поэтому и важно, чтобы студенты проявляли свою креативность в условиях, приближенных к реальным.Другой уровень включения в практическую деятельность – система практик. Студенты сами находят работу – в профильных исследовательских институтах, в музеях, в журналах, на фестивалях и так далее. Мы организуем некоторое пространство возможностей, а дальше они действуют самостоятельно.И еще раз скажу о том, что у нас преподает большое число реальных практиков и мы прикладываем специальные усилия для привлечения лучших из них. Это своеобразная система мини-базовых кафедр. Особенно в магистратуре – это и урбанисты, и музыканты, и кураторы. Магистрам это дает необычайное приращение и профессионального, и социального капитала – фактически, они сразу имеют дело с потенциальными работодателями или могут напрямую включаться в соответствующие профессиональные среды.За время учебы наши культурологи имеют дело с разными культурными индустриями — будь то издательство, журнал, галерея или студия звукозаписи. Ведь если мы говорим о прикладной составляющей, то современный культуролог — это культурный предприниматель, то есть человек, который может создать интересный проект и довести его от стадии замысла до реализации, обеспечив необходимыми ресурсами.— А каковы основные принципы образования в сфере культурологии за рубежом?— Пожалуй, корректнее было бы говорить отдельно о разных странах. Но я отмечу один общий момент. Важная социальная особенность европейского и американского аналога культурологии заключается в том, что «Liberal Arts» – это престижное, элитарное образование. За этим стоит глубоко укорененная в традиции и весьма сложная концепция гуманитарного образования. «Свободные искусства» – это образование, ориентированное не на то, чтобы человек превращал себя в некий инструмент зарабатывания денег, но на идеал полноценного свободного развития. Я не склонен – при всех имеющихся сложностях – алармистски оценивать состояние современной отечественной культуры, но совершенно очевидно, что по ряду конкретных причин в России эта традиция не получила развития, не укоренилась в достаточной степени, чтобы мы могли ориентироваться на этот образец.Да, и в Европе, и, прежде всего, в США это элитарное образование – и там действительно воспитывается элита, обладающая широким кругозором, воспроизводящая определенную систему ценностей, обладающая глубоким и всесторонним пониманием как традиции, так и современной культуры. У нас такого рода элиты пока не сложилось – детей скорее отправляют получать «полезные» профессии, что затем уже в карикатурных формах воспроизводят и другие социальные слои – отсюда у нас расцвет разного рода «фейкового» образования, получения «хлебных» профессий. Но это вопрос взросления культуры – надеюсь, когда-нибудь и мы здесь достигнем своего совершеннолетия.— От каких ошибок вы могли бы предостеречь начинающих культурных предпринимателей в России?— Я бы сказал иначе: на ошибках учатся, не нужно их бояться. Джон Хокинс – ведущий специалист по креативной экономике – как-то во время одного из своих докладов назвал креативную экономику экономикой неудач. Это важно понимать: далеко не все креативные проекты удаются и нужно быть к этому готовым. Но настойчивость, труд и творческое начало все равно побеждают. Отечественные культурные индустрии ждут тех, кто готов проявлять инициативу и не боится возможных неудач.Беседовала Екатерина РылькоАвтор: http://ecsocman.hse.ru

---