Хуун-Хур-Ту: Разве голос может убить человека?

Легендарный тувинский квартет «Хуун-Хуур-Ту» впервыевыступил в Красноярске. Музыка Тувы — это традиции древних кочевников,шаманизм, красота непостижимой тувинской природы.

А хоомей — традиционное горловое пение — обладаетнастолько сильной энергетикой, что многие люди после концерта признаются, чтоиспытали чувство подлинного очищения. Исполнитель горлового пения — хоомейжи —извлекает сразу две ноты одновременно: основной тон и обертон. Так получаетсядвухголосное соло. Этот вид искусства характерен лишь для некоторых народовСаяно-Алтайского региона — тувинцев, алтайцев, монголов...

«Хуун Хуур Ту», давший единственный концерт в студии«Серебряного дождя», — сейчас самая известная за рубежом российская группа. C1993 года музыканты гастролируют по странам Европы и Америки, выпустили 15дисков.

Многие выдающиеся западные музыканты различныхвыражали желание сотрудничать с «Хуун Хуур Ту». Это Фрэнк Заппа (Frank Zappa),The Chieftains, Джонни «Гитар» Уотсон (Johni «Guitar» Watson) и Л. Шанкар (L.Shankar), Кронос Квартет (Kronos Quartet) — элита современного камерногоавангарда. Коллектив был номинантом премии World Music Awards, а New York Timesназвала их «музыкальным чудом».

Нынешний состав группы: Кайгал-оол Ховалыг, АлексейСарыглар, Саян Бапа и Радик Тюлюш. С участником группы прошлых лет — АнатолиемКууларом — в Туве простились совсем недавно.

Перед концертом музыканты, в частности Саян Бапа,ответили на вопросы журналистов.

— Мы с вами ближайшиесоседи, а это первое ваше выступление в Красноярске, уже после мировогопризнания. А в каких сибирских городах вы еще бывали?

— В Омске, Улан-Уде, Абакане, несколько раз нафестивале в Шушенском.

— Сколько времени выпроводите на гастролях?

— 50 на 50: месяц на гастролях — месяц дома. Всегдавозвращаемся домой между гастролями, выезжаем ли мы из Америки в Европу или вКитай — в Туву заезжаем обязательно.

— Вам нужно побывать народине, чтобы обрести вдохновение? Или вы «носите» образ родины с собой?

— Родная земля нам просто необходима, и без образаникак. Поэтому мы и закрываем газа, когда играем. Мы всегда поем о Туве, онапостоянно с нами.

— Когда поете, чтопредставляете?

— Те места, откуда мы родом. Мы все с запада Тувы —это священные для нас, красивейшие места. Вспоминаем свою малую родину, места,где бывали, — ведь мы объездили всю Туву. Каждая песня несет в себе какую-то еечастицу.

— Каково содержание вашихпесен?

— Они в основном о родине. Ученые говорят, что нашамузыка «ландшафтная», так оно и есть, в принципе. И конечно, наша музыка — очеловеческой жизни, о любви, смерти.

— Влияет ли шаманизм навашу музыку?

- Влияет постольку, поскольку мы все-таки родом изТувы и имеем о нем представления. Но сказать, что мы сами шаманы — такого нет.Мы просто играем музыку, которую народ сочинял веками.

— Как изменилась Тува современи вашего детства? Что теперь с теми местами, где вы родились, выросли?

— Все сложнее некуда. Все деревни бегут в единственныйбольшой город — Кызыл. Есть в республике проекты, которые помогают сдерживатьэтот процесс, сохранять традиционный образ жизни кочевников. Но работы вдеревнях, по большому счету, сейчас нет, потому и уезжают.

— В вашей музыке отражаетсяэтот конфликт?

— Нет. Мы поем древние народные песни, стараемсяабстрагироваться от современности, уйти в ту жизнь, в которой эта музыка быласоздана.

— Много песен у вас врепертуаре?

— Сложно сказать по цифрам, мы как-то не считали.«Костяк» — это примерно 20–30 песен. Мы их собирали, еще когда были живы нашистарики. Часть материалов сохранились еще с дореволюционного времени. Но есть ите песни, которые мы услышали от людей сравнительно недавно.

— Вы играете только нанародных инструментах?

— Мы используем не только народные инструменты, но и,например, гитару, но опять же в своем прочтении — гитара у нас совершеннопо-особому звучит.

— Что означает названиевашей группы?

— «Хуун» — по-нашему «солнце». «Хуур ту» — «лучисолнца». Солнцеворот, если быть точнее, такое явление можно наблюдать черезоблака.

— Традиционные инструменты,на которых вы играете, — это какие? И есть ли у них русские аналоги?

— Игиль, бызанчи, дошпулуур, хомус, тунгур, курай,топшуур, шоор и другие. Русские аналоги — это балалайка, флейта. Инструментывсе разные. Смычковых русских я таких не знаю.

— В России давно ужемассово не играют на балалайках — наверное, как и в Туве на народныхинструментах? По-вашему, какова перспектива сохранения народных музыкальныхтрадиций? Верно ли, что сейчас они живут лишь благодаря таким группам, какваша?

— Тувинцы — народ музыкальный и поющий. Но талантовмного не бывает. Если музыка до сих пор живет, то потому, что это именнонародное искусство. Когда-то в молодости мы ей заинтересовались, но и сейчас ничегоне потеряно. Наоборот, сегодня наблюдается подъем в этом смысле: поющих ииграющих людей стало больше. Есть мастера вроде балалаечника Архиповского,благодаря которым такая музыка не умрет. Настоящую русскую музыку играют СережаСтаростин, Инна Желанная — много таких людей по всей России.

— Какие гастроли у вас былисамыми запоминающимися и почему?

— Мы везде выступали (смеются). И в Кремле, и передкоролевой в Букингемском дворце. Для нас, как музыкантов, понимаете, чтоважно... Мы с молодости занимались разнообразными жанрами: и классикой, иджазом. И были под впечатлением от Френка Заппы, который, услышав нас, сказал:ребята, послушайте, это достойно. Было очень приятно. И это до сих пор на насотражается, потому что, куда бы мы ни ездили, мы встречаем своих друзей сЗапада. Масса известнейших музыкантов, к которым благодаря Френку Заппе мыприблизились, приходят к нам на концерты. Это дает, конечно, незабываемыеощущения, когда вот так встречаешься с интересными людьми. А так, в общем-то,города, веси — все это уходит, стирается из памяти.

— А с группами из Монголии,Бурятии вы поддерживаете какие-то отношения?

— У нас хорошие контакты с внутренней Монголией —больше, чем с нашей советской Монголией. Благодаря тесному сотрудничеству свнутренним монголам мы сейчас много путешествуем по Китаю. Буряты насприглашают на свои фестивали, в частности в Улан-Уде, алтайцы также, хакасы.

— Скажите, как нужноготовить голосовые связки для горлового пения? Может быть, есть какие-тозапреты, ограничения? 

— Голос — тонкий инструмент; и он разрушается, еслиего насиловать физически или питьем, например, газировки. Мы пьем чай: ктолюбит соленый, кто простой. Кто-то воду предпочитает, для связок это нормально.

— Когда вы начализаниматься горловым пением? Этому учат?

— Начали в детстве и юности. В полном смысле учебойэтой не назовешь — скорее, это подражание тем, кто умеет, вернее желаниеподражать старшим мужчинам. Мужчина курит — и ты возьмешь покуришь (улыбается).А потом, естественно, кто хочет, продолжает и дальше. Да и сейчас у наспастухи, просто ребята-шофера — они поют.

— Но ведь вы подражаете нетолько людям, но и птицам, животным?

— И это тоже.

— Существует мнение, чтоорганизм у хоомейжи быстро изнашивается. Это правда?

— Что изнашивается в самую последнюю очередь у любогомузыканта — так это голос. Рей Чарльз пел до глубокой старости. Или взятьОбразцову, Магомаева... Единственное, что остается у человека молодым, — этоголос, он не меняется. И как он может убить человека? Естественно, естьнекоторая «изнашиваемость», но не в том виде, как многие представляют. Это надоежедневно дуть и дуть, чтобы просто убить себя, поэтому на ваш вопроскатегорически скажем «нет». Мы проводили вон сколько стариков — у них достарости крепкие голоса, крепкий дух. С годами только крепче, сочнее, мудреестановятся.  

Записала Ирина Егорова

1line.info, tuva.asia

---