Первый тувинский национальный оркестр
«Тувинский народ начал свое национальное возрождение при помощи великого русского народа, воспринимая его лучшие традиции, его богатый опыт. Сталинское указание о путях развития культуры народов Советского Союза национальной по форме и социалистическое по содержанию положено в основу развития тувинской музыки, как одной из форм искусства.
В целях овладения богатствами тувинской народной музыки на основе глубокого изучения теоретических основ музыкальной грамоты, освоения техники игры на инструментах в феврале 1943 года было создано оркестровое отделение при театральном училище. В задачу отделения входило создание оркестра тувинских и русских народных инструментов.
Оркестровое отделение начало свою работу, имея в своем составе 8 человек учащихся без всякого музыкального образования, не владеющих техникой игры, не обладающих достаточно выраженными музыкальными способностями. Имелось очень небольшое количестве русских и тувинских народных музыкальных инструментов, но все они нуждались в ремонте, а многие из них— в реконструкции. Музыкальной литературы, музыкальной мастерской и мастеров по музыкальным инструментам не было. Были только молодые ученики да хороший руководитель с первоклассной подготовкой, обладающий педагогическими способностями, Миронович Ростислав Георгиевич. У учащихся было огромное желание учиться, а у преподавателя горячее стремление обучать своих воспитанников. Все это привело к тому, что уже через 3 месяца, к 1 мая 1943 года, оркестр, возросший до 16 человек, смог выстудить в концерте.
В конце июня 1943 года оркестр выступил на зачетных испытаниях с обновленной программой. С лета 1943 года он начал систематическую работу по пропаганде национальной и русской музыки путем ежегодных летних выездов, главным образом, в отдаленные районы.
С начала 1943—44 учебного года, наряду с продолжением обучения, оркестр активно включился в концертную жизнь города. Тогда две задачи встали перед оркестром: первая - создание национального репертуара и вторая - усовершенствование национальных инструментов. Решение первой задачи было связано с привлечением для этой цели композиторов, работающих в Туве. Дирижер оркестра Миронович Р.Г. за 2,5 года написал около 30 произведений, частью оригинальных, частью - обработка тувинских народных песен. В процессе работы по усовершенствованно национальных инструментов им же были сконструированы два новых вида инструментов - басовый и альтовый пызанчы.
С 1943,-44 учебного года учащееся оркестрового отделения начали систематическое прохождение курса элементарной теории музыки. К началу 1944— 45 учебного года состав оркестра определен в 15 человек.
Эти люди избрали своей профессией музыку, и о них можно говорить как о первых кадрах молодого тувинского музыкального искусства. В составе оркестра в большинстве комсомольцы и коммунисты. По дисциплине, сработанности, отношению к делу это лучшее отделение училища. Вот отдельные его представители: Тамдын - образец дисциплинированности и корректности, инспектор оркестра и единственный музыкальный мастер; Кенденбиль - бессменный концертмейстер и ассистент дирижера; Чолдак-оол - обладает исключительными способностями по игре на национальных инструментах; Кара-кыс - имеет большие музыкальные способности. Несмотря на большой пропуск занятий по болезни, Кара-кыс прекрасно сдала экзамены и догнала оркестр в исполнении музыкальных произведений; комсгруппорг отделения Кенден отличается особыми способностями в области теории музыки. Так можно написать о любом оркестранте, ибо каждый из них имеет ему присущее дарование, а взятые вместе они составляют оркестр, достаточно квалифицированный, чтобы начать профессиональную работу в открывающемся национальном театре.
Сейчас оркестр занимает большое место в работе училища и музыкальной жизни города: большинство постановок драматического отделения проходит в сопровождении оркестра, все выступления хора и большинство выступлений солистов балета идет с оркестром. Все концерты училища по радио заполнены, главным образом, номерами оркестра.
1945 год отмечается большими работами оркестра: исполнением музыки Аксенова и Мунзука к пьесе „Хайыран-бот“, исполнением „Большого вальса» на тувинские темы Мироновича, началом работы над первым актом первой тувинской оперы „Чечен и Пелекма» по либретто Сарыг-оола музыка Мироновича.
В настоящее время оркестр вместе с вокальным отделением готовит большую программу ко дню праздника национального освобождения тувинского народа. Коронным номером концерта будет исполнение первого акта оперы „Чечен и Пелекма", в котором роль оркестра чрезвычайно велика и ответственна. Оркестр подводит итоги своего существования в стенах училища и выходит на широкое поле профессиональное деятельности. Перед оркестром встанут новые задачи, главным образом связанные с усовершенствованием национальных инструментов, освоением нового, более сложного репертуара, над сбором и использованием и богатств тувинского музыкального фольклора, который должен питать новую тувинскую музыку, приобщать ее к традициям русской музыкальной школы, выявлять музыкально-одаренных любителей музыки среди тувинского народа, ибо молодые оркестранты являются первыми квалифицированными музыкантами тувинской национальности, и никто кроме их не сможет справиться с этой задачей.
Для выполнения этой почетной обязанности нужна высокая квалификация, и наши оркестранты знают, что без непрерывной работы над повышением своего теоретического уровня они с этой работой не справятся. Значит, первоочередная, святая обязанность оркестрантов - продолжение своего музыкального образования в новых условиях работы».
Заведующая учебной частью театрально-музыкального училища З.Парыгина
Из данной статьи о национальном оркестре можно почерпнуть много информаций - имена первых музыкантов и о педагоге Мироновиче Р.Г., его деятельности. А также из материала узнали имя заведующей учебной частью театрально-музыкального училища З.Парыгиной.
Там же читаем, что в театральном училище (ТМУ) создали оркестровое отделение в феврале 1943 года и одной из главных задач отделения - создать оркестр тувинских и русских народных инструментов.
В архиве тувинского театра имеется очень любопытный документ. Почитаем.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
Президиума Малого Хурала и Совета Министров ТНР
«Об организации в Государственном музыкально-драматическом театре национального оркестра».
от 11 января 1941 года
Заслушав доклад тов. Бадыраа об организации оркестра национальных инструментов в Государственном музыкально-драматическом театре, Президиум Малого Хурала и Совет министров ТНР постановили:
- Организовать при музыкально-драматическом театре оркестр национальных инструментов в составе 20 музыкантов. Поручаем Министерству культуры ТНР и комитету по культуре набрать в состав оркестра способных и талантливых людей из Кызылской объединенной школы и учащихся 4-5 классов из кожунных начальных школ. В случае, если в городе Кызыле окажутся талантливые и способные, а также желающие учиться на музыканта по доброй воле, поручаем комитету по культуре рассмотреть кандидатуры, учитывая программу оркестра, и выдавать им разрешение.
- Поручаем директору музыкально-драматического театра тов. Сарыг-оолу до 20 числа этого месяца подготовить финансовую смету на заработную плату музыкантам оркестра национальных инструментов и на другие необходимые затраты. Министру финансов ТНР тов. Самбуу проверить данную смету и затем обеспечить.
Зам. Председателя Председатель Совета Министров ТНР
Президиума Малого Хурала
/Анчымаа/ /Байыр/
1 января 1941 года г.Кызыл
Копия ПОСТАНОВЛЕНИЯ
Президиума Малого Хурала и Совета Министров ТНР.
Из архива Националного театра Республики Тыва им. В.Кок-оола
Ознакомившись с документом, невольно вновь возникают вопросы: был ли организован национальный оркестр в январе 1941 года? кто был руководителем? Но вопросы сразу же теряют смысл, когда читаешь воспоминания самого Мироновича Ростислава Георгиевича - руководителя оркестра, опубликованные в сборнике «Люди тувинского театра» (Кызыл, 1971 год, составитель М.А.Хадаханэ).
А также в монографии Карелиной Е.К. «История тувинской музыки от падения династии Цин и до наших дней» (М.: Композитор, 2009) четко исследована и прописана мысль, что «основоположником тувинского национального оркестра можно по праву считать музыканта-дирижера из Москвы Ростислава Георгиевича Мироновича (1904-1998), приехавшего в Туву в самом конце 1942 года в составе группы советских специалистов для оказания помощи в деле культурного строительства».
Таинственная Тува
Из воспоминаний Р.Мироновича
"В ночь под новый 1943 год экспресс «Москва - Владивосток» уносил меня в далекую, незнакомую, таинственную Туву. Москва еще была в затемнении; под Сталинградом еще яростно сопротивлялась окруженная армия Паулюса; немцы были на перевалах Кавказского хребта... А меня недавно выписали из госпиталя и признали негодным для дальнейшего уча¬стия в войне...
В конце ноября 1942 года Комитет по делам искусств при Совете Министров СССР предложил мне поехать в Туву, в город Кызыл, где, по решению Правительства Тувинской Народной Республики, учреждался музыкально-драматический театр на профессиональной основе. Мне как музыканту-дирижеру поручалось, естественно, возглавить музыкальную часть будущего театра. Со мной вместе направлялись, балетмейстер-постановщик А. В. Шатин, балетмейстер-педагог Е. Н. Чарова и вокалист-хормейстер С. И. Булатов. Театр в Кызыле существовал и до нашего приезда туда. Это была группа очень способных любителей-энтузиастов, которые, помимо исполняемой в спектакле роли, умели танцевать, петь и играть на каком-либо музыкальном инструменте. Руководил труппой театра режиссер И. Я. Исполнев, который и после нашего приезда, продолжал оставаться руководителем режиссерской части...
В Абакане нас уже ждали машины из Кызыла. Два шофера-тувинца привезли нам огромные дохи из собачьих шкур и валенки, а кроме того угостили великолепной медвежатиной и еще кое-чем, чтобы не замерзнуть в дороге. После ограниченных норм военной карточной системы мы оценили по достоинству этот первый привет из Тувы.
Саяны проехали ночью... Никогда не забуду этого сказочного зрелища безмолвного заснеженного леса, сияния ярчайших звезд и тишины, какой-то космической тишины… Немного отдохнули в Буйбе, а утром, когда спустились в котловину, я впервые познал, что такое мороз ниже 50°!
В Туране, где руководители Пий-Хемского хошуна пригласили нас на завтрак, быстро распространился слух, что приехали «артисты». Явилась даже делегация от населения с просьбой «дать концерт». Пришлось долго объяснять, что мы не артисты», что мы педагоги, учителя, а не исполнители, а поэтому и не можем «дать концерт»... Не уверен, что мы убедили товарищей в нашей искренности...
И в тот день, уже с темнотой, закончился наш девятисуточный «марш» от Москвы до Кызыла...
Проблемы, одна другой интереснее и сложнее, вставали передо мной с каждым днем работы. Оркестра, как такового, в театре не было. Ко мне в класс пришли человек пятнадцать, играющих «на слух» на народных инструментах, молодых людей. Среди них сразу же хочу назвать Александра Лантана, ставшего с первого же дня моим постоянным помощником. Лантан учился одно время в Красноярском музыкальном училище, знал ноты, хорошо играл на баяне, к тому же хорошо говорил по-русски. Впоследствии он стал и дирижировать.
Из числа тех, на кого я сразу смог опереться в работе, был Ростислав Кенденбиль, он стал бессменным концертмейстером оркестра.
Прекрасным организатором и «хозяином» оказался Дамдын. Его с почтением называли «Дамдын-дарга». Его недюжинные способности мастера много помогали нам в изготовлении новых музыкальных инструментов и в сохранении старых. Очень интересным по способностям был Владимир Монгалбии. Его долго не хотели отпускать из цеха актеров в оркестр - он играл на маленькой флейточке - лимби. Монгалбии совмещал игру на сцене с работой в оркестре, пока, в силу установившейся профессионализации цехов, такое совмещение стало невозможным. Тогда он окончательно перешел в оркестр.
Костяк будущего оркестра составили также Кенден, Кара-кыс, два Шактара - большой и маленький, Анай-оол и другие, фамилии которых я уже, к сожалению, не помню...
Итак, проблема номер один - кого учить, была решена быстро: все, поступившие ко мне в оркестровый класс, обладали хорошими способностями, все хотели учиться. Проблема номер два - на чем учить, решалась значительно труднее. Мне показали набор тувинских народных музыкальных инструментов, имевшийся в театре. Это были - из смычковых струнных бызаанчы и игил, из щипковых - чанзы и чадаган, из духовых - маленькая флейточка лимби, из ударных - несколько ламских барабанчиков и колокольчиков. Забегая немного вперед, скажу, что потом мы достали несколько огромных труб - карпаев, использовать которые, в силу особой специфичности их звучания, так и не смогли, они служили нам только в качестве «декорирующего» элемента...
Все эти инструменты отличались примитивным устройством, чрезвычайно неустойчивой интонацией, а диапазон - в пределах октавы. Только тембр каждого из них был красочен и самобытен. Звуковая тесситура была также неустановленной. Каждый из них настраивался на тесситуру певца и сопровождал его пение наигрышем в унисон. Таким образом, эти инструменты были пригодны только для воспроизведения на них мелодий народных песен, а этому искусству обучать моих учеников не требовалось. Каждый из них знал большое количество народных песен и мог воспроизвести их мелодии на любом народном инструменте. В мою же задачу входило обучение профессиональным навыкам игры на инструменте, обучение нотной грамоте. А надо иметь в виду, что тувинские народные песни сложены в основном в пентатонных ладах. Осуществить все это, пользуясь существующими народными инструментами, было невозможно. Вот тогда и встала во весь рост проблема — на чем учить?
Много было споров и на художественном совете театра, и в Комитете по делам искусств - начальником был тогда Сергей Пюрбю. Попробовали сразу же начать «модернизацию» инструментов, ничего не получилось. Интонация оставалась неустойчивой, сила звучания не увеличивалась и, что хуже всего, терялся оригинальный, самобытный тембр инструмента. И тогда пришло единственное возможное и правильное в тех условиях решение - начать профессиональное обучение, обучение нотной грамоте на русских народных инструментах, главным образом, на четырехструнных домрах квинтового строя, с тем, чтобы в последующем применить приобретенные навыки к игре на тувинских народных инструментах. Будущее показало, что этот метод полностью себя оправдал. А «модернизацией» решили заниматься не по-любительски, не в спешке и «на глазок», а на основании точных акустических расчетов.
Но прошло еще много времени, пока мы получили (кажется, из Красноярска) набор четырехструнных домр разных размеров. А пока... пока надо было что-то делать. Где-то нашли три или две домры-примы, они и стали нашей основой для изучения нотной грамоты и сольфеджио.
Однако проблема номер один - кого учить, была решена только частично. Я не мог полностью закрепить за оркестром, пришедших ко мне в класс товарищей, поскольку каждый из них играл в спектакле в качестве актера. Полное изъятие кого-либо из спектакля требовало соответствующей замены, а это далеко не всегда было возможно. В вопросе о наборе и подборе кадров особую озабоченность проявлял балетмейстер А.В.Шатин, которому для обучения искусству классического танца нужны были малолетние мальчики и девочки. Зимние месяцы исключали возможность дальних выездов в хошуны и сумоны для набора кадров среди учащихся общеобразовательных школ. Пока, в первые три-четыре месяца работы, ограничились несколькими «рейдами» в школу-интернат в самом Кызыле. Однако выбор там был не очень широк, и решили ждать лета. Плюс ко всему лето - это возможность для организованного выезда в районы и серьезного набора кадров...
Больше всего я боялся того, чтобы занятия по усвоению нотной грамоты и развитию слуха не превратились в сухую, «академическую» долбежку, безотносительно к тому живому делу, перспективы которого могли затеряться в буднях повседневной учебы. Надо было все время подогревать рвение моих учеников для того что бы то создать оркестр. Причем оркестр не для сопровождения спектаклей, музыкальное оформление идущих спектаклей оставалось пока без изменений, а оркестр, самостоятельно концертирующий, пусть такое определение и звучало тогда очень «громко». Однако, кроме унисонного исполнения «на слух» народных песен, играть было нечего... А что, если воспользоваться разницей в тембрах и сделать соответствующую «инструментовку»? Чтобы не все играли все время, а в какой-то последовательности. Попробовали, получилось. Первое время проявляли даже шумный восторг... Тогда, чтобы не сбиваться при исполнении, изобрели свое написание оркестровых партий и дирижерской партитуры, которая была разбита на разделы, соответствующие куплетам песни, с обозначением - какие инструменты и в каком нюансе играют в том или ином куплете.
Таким образом, мы разучили несколько народных песен, таких как «Шеми бажи», «Самагалтай», «Хандагайты», «Эжим сени» и другие. Исполняли их не только одним оркестром, но и с певцами. Кроме того, используя народные мелодии, я сочинил несколько простых пьесок танцевального характера на их основе. А.В.Шатин поставил два-три прелестных танца. Таким образом, составилась программа первого концерта. В нее был включен и хор, который, под руководством хормейстера Булатова, кроме тувинских народных песен разучил еще и несколько советских массовых песен.
В середине апреля тронулся Енисей... А потом зацвела черемуха. Невозможно забыть это волнующее зрелище весеннего буйства природы. Когда я сейчас вспоминаю городской парк, то всегда вижу его залитым белой пеной цветущей черемухи. Да только ли парк! Берега Каа-Хема, сколько ни иди вверх, также буйно благоухают этим первым роскошным даром тувинской весны!... В это время я сблизился с Александром Адольфовичем Пальмбахом. Несколькими словами нельзя описать деятельность этого человека, ученого, энтузиаста Тувы, для которого она стала и родным домом, и раскрытой книгой. Здесь скажу только, что роль его в становлении тувинского профессионального искусства, его помощь нам в повседневной работе, в познании Тувы, переоценить нельзя. Его исключительное доброжелательство, особенно к нам, новым людям в Туве, ненавязчивые советы, добрый, мягкий юмор и всепобеждающий оптимизм помогали переносить и трудности организации дела, которое мы начинали, и бытовые трудности того времени. Александр Адольфович был страстным рыболовом. В эту весну я много ночей провел в его обществе, бродя с фонарем по берегам енисейского половодья, забрасывая крючки на весеннего налима...
Однажды мы обнаружили, что несколько молодых людей из нового набора перестали ходить на занятия и вообще исчезли из города. Опытные люди, хитро улыбаясь, объясняли, что наступающее лето неудержимо тянет в свои родные сумоны и что с этим бороться если и нужно, то очень осторожно. Новая задача - как удержать в городских стенах и в рамках учебы этих темпераментных любителей родных просторов, душистого супа с жирной бараниной и соленого чая с молоком? И в самом деле, как усидеть за скучными гаммами и томительным выпеканием «до-ре-ми-фа-соль», когда за окнами шумит свежая зелень, ярко и тепло светит солнце, а совсем рядом Енисей плещет уже успокоившейся волной?! Что было делать? Объявить в конце мая каникулы? Но это до сентября... А с осени начинать сначала? И тогда пришло простое, как всегда в таких случаях, решение — создать концертные бригады, возглавить их руководителями отделений, отправить бригады в дальние районы и в места летних кочевий, в ходе «гастролей» не прекращать учебу и отбирать на местах способных молодых людей, желающих обучаться музыкально-театральному искусству.
В бригаду, которой руководил я, вошел весь мой оркестровый класс, два певца, четыре танцора и чтец-декламатор, Из руководителей хореографического отделения в эту первую нашу «гастрольную» поездку вошли для набора кадров балетмейстер-педагог Е.Н.Чарова и очень способный юноша-танцовщик Н.Кысыгбай, ставший впоследствии помощником А.В.Шатина. Е.Н.Чарова и Н.Кысыгбай были первыми исполнителями парных танцев народов СССР — белорусского, украинского, русского и других...
Уже не помню, в этот, или в следующие выезды, к нам подключилась группа циркового отделения, которой руководил В.Б.Оскал-оол. С Владимиром Базыр-ооловичем я познакомился в первые же минуты по приезду в Кызыл. Нас приветствовал высокий, стройный, я бы сказал — изящный, и очень располагающий к себе молодой человек, он хорошо говорил по-русски, беседовать с ним было легко и интересно. Мое с ним знакомство скоро перешло в дружбу.
Цирковая группа Оскал-оола уже имела интересную и хорошо отработанную программу. Выступления ее встречались тувинскими зрителями с бурным восторгом, цирк - одно из любимых в Туве зрелищ. В конце 1945 года я имел возможность содействовать переводу этой группы в ведение Главного управления госцирка СССР, где она получила окончательную профессиональную шлифовку. Тогда же я написал музыку к их представлению. Насколько мне известно, этой музыкой пользуются и до сего дня...
За три сезона моей работы я руководил пятью выездами концертных бригад, основу которых составлял оркестр. Мы посетили населенные пункты Дзун-Хемчика, Барун-Хемчика, Бай-Тайги — это на западе, а на юге и юго-востоке, кроме Тандинского хошуна, добрались даже до Чыргаланды и района озера Тере-Холь, включая прииск Эми. В больших населенных пунктах - центрах хошунов, долго не задерживались, а основную работу вели на дальних летних выпасах и стойбищах юрт чабанов. Любопытная система организации выездов поначалу меня очень обеспокоила. Ведь мы отправлялись на полную самоокупаемость, без единого акша дотации, а полученные деньги при продаже билетов шли на питание всей группы. А дальше для меня все было неожиданным, уже на другой день после нашего первого концерта в Кызыл-Мажалыке во дворе школы, в которой мы расположились, стояло десятка три оседланных лошадей. Это выслали за нами транспорт жители ближайшего поселка, которые хотят слушать и смотреть наш концерт. И так пошло дальше, желающие посмотреть концерт высылали за нами лошадей, а на месте обеспечивали питанием и ночлегом в юрте. За это мы давали бесплатный концерт, один, а случалось и два в день.
Это было очень увлекательно. Мы никогда не знали, где будем на следующий день. Да и нужно ли было это знать? Везде были люди, которым было нужно наше искусство, везде встречали нас с большим радушием, везде была молодежь, среди которой находились очень способные люди, могущие пополнить будущем наши ряды...
Такая, очень своеобразная система организации наших «гастрольных» выездов позволяла проникать в самые отдаленные уголки страны. Всегда с большим удовольствием вспоминал эти поездки. Они дали мне возможность хорошо узнать Туву, ее природу, ее людей. К началу 1945 года оркестр уже успешно сопровождал музыкальные спектакли.
В середине 1943 года в Кызыл приехал композитор А.Н.Аксенов. Он, а также тт. М. Мунзук и Кок-оол писали музыку для этих спектаклей. Мною была написана музыка к комедии Мольера «Лекарь поневоле», шедшей на тувинском языке, и к какому-то старому русскому водевилю, название которого уже не помню. И тогда А.А.Пальмбах, сначала в шутливой форме, а потом и серьезно, подал «дерзкую» мысль - сочинить и поставить оперу. Это предложение увлекло меня и писателя Степана Сарыг-оола, с которым мы давно подружились, и творчество которого было мне очень симпатично. К будущему произведению предъявлялись совершенно определенные требования, а именно - сюжет должен быть хорошо известен по народным сказаниям, легендам или преданиям, а музыка должна основываться на народных мотивах. Причем писать ее для совершенно конкретных певцов из труппы тувинского театра... Обратились за консультацией к С.К.Тока. Он очень темпераментно одобрил эту «дерзость», однако рекомендовал «не шуметь» раньше времени и работать без рекламных анонсов. Выйдет - хорошо, не выйдет - значит, еще рано. Тут же предложил и сюжет, который нам всем троим очень понравился. Пальмбах и Сарыг-оол засели за либретто. Сарыг-оол писал по-тувински, Пальмбах делал эквиритмичный перевод на русский язык. Таким образом, получилось либретто, позволяющее в будущем играть спектакль и на тувинском, и на рус ском языках. Работали мы быстро, и скоро был готов первый акт. Не дожидаясь окончания всей оперы, мы предложили первый акт для экспериментальной постановки, для проверки возможностей исполнителей и реакции тувинского слушателя на эту новую для Тувы форму музыкального спектакля. По названию предложенного С.К.Тока сюжета так и назвали оперу— «Чечен и Белекмаа». Постановку первого акта взял на себя режиссер Исполнев. На мне лежала, разумеется, подготовка солистов-вокалистов и оркестра. Хора и балета в первом акте не было. Работали мы активно все лето, выехав только один раз на короткое время в Тандинский хошун. В конце августа 1945 года показали спектакль... Мое волнение и как композитора, и как дирижера было настолько велико, что я уже не могу вспомнить деталей этого спектакля реакции на него...
А дальнейшие события развернулись так, что повторить этот эксперимент не удалось, второй же и третий акты остались только в набросках, как у либреттистов, так и у меня.
Осенью 1945 года окончился срок моей работы в Туве. Я получил назначение в Киргизский оперный театр во Фрунзе. Но встречи с Тувой не оставляли меня и там, и одной из самых приятных была встреча с В.Б.Оскал-оолом, его семьей и цирковой группой, дважды приезжавшими на гастроли во Фрунзе. А в Киргизское музыкально-хореографическое училище были направлены несколько тувинских мальчиков и девочек. Связь с ними я поддерживал до самого своего отъезда из Киргизии».
Р.Миронович, г. Воронеж.
сб. «Люди тувинского театра», Кызыл, 1971 год, составитель М.А.Хадаханэ.
- СЕГОДНЯ ЗАВТРА ВЧЕРА. Монолог архивариуса в 12 картинах. Новосибирск, 2020
