Пафос романа С. А. Сарыг-оола «Алдан дургун» («Шестьдесят беглецов»)

      «Править народом не так-то легко, это вам не игры играть. Нельзя без причины даже щелчком обидеть человека, а не то чтобы невинному человеку кару назначить и истязать пытками! (Чон чагырар деп чүве ындыг амыр, оюнчук эвес-тир. Чылдагаан чок, актыг черге яла онаап эриидээр хамаанчок, согуп-даа болбас!)

                                  (Дажыма, из романа С. Сарыг-оола «Шестьдесят беглецов»)

    Роман «Алдан дургун» («Шестьдесят беглецов») Народного писателя С. А. Сарыг-оола вышел в свет в 1987 году. Писатель Э. Л. Донгак пишет в послесловии к роману, что С. А. Сарыг-оол создавал это произведение в течение многих лет: «Один из основоположников тувинской литературы С. Сарыг-оол работал долгие годы над созданием произведения о первых борцах за свободу. В постановлении ЦК ТНРП об изучении истории шестидесяти героев перед развивающейся тувинской литературой была поставлена важная цель создать художественные произведения о героях, оставивших свои бессмертные имена в памяти народа. Автор рассказывал, что уже тогда он задумал произведение о шестидесяти героях и, бывая в западных районах, начал беседовать о них с людьми старшего поколения» Со времени появления упомянутого постановления 1941 года прошло более 40 лет. Все эти годы С. А. Сарыг-оол встречался с разными людьми, записал воспоминания более шестидесяти человек и много работал с архивными документами. Отдельные главы романа издавались на страницах альманаха «Улуг-Хем».

      Тема народно-освободительного движения в старой Туве была особенно актуальна в молодой тувинской литературе с ее романтическим пафосом, народными героями (С. Сарыг-оол, С. Пюрбю, Е. Танова, З. Намзырай и др.) Сегодня интерес к роману народного писателя Тувы очень велик. Огромное значение эпического полотна, осветившего восстания бедных аратов 1883-85 годов в колониальной Туве и создавшего образы участников этих кровавых событий, ставших для нас народными героями.

      Жанр романа – наиболее оптимальная форма для того, чтобы показать, как развертывались исторические события, и какую роль они сыграли в истории народа, в становлении его национального самосознания. Однако «Шестьдесят беглецов» - незаконченный роман. Он состоит из тридцати глав, и как справедливо отмечает Э. Л. Донгак, «некоторые главы не завершены, даже прерваны на «полуслове», сюжетные линии оборваны». Например, описание сцен, когда главные участники событий – бедные араты, возмущенные разнузданными нравами власть предержащих, собирались  под предводительством чиновника Дажыма-чаӊгы и Самбажыка в устье речки Чыргакы, обсуждая порядки на тувинской земле, дано в главах: «Дажыма и Самбажык», «Наша месть на южном склоне». Между этими главами появляются главы «Следы на Хемчике» и «Чиновник, не знающий законов, распускает руки. Это эпические отступления автора, в которых повествуется о том, как в пытках терзали арата Хөөгенчика за обнаруженную нойоном мозоль на спине его вола, и том, как в течение двух дней вынужден был терпеть побои и пытки бедный парень Дозурукчу, имеющий малых детей, лишь за то, что проходил мимо аала известного богача Сенгина-чаӊгы. Дополнение вплетается в ткань повествования, однако не имеет оформленной сюжетной линии, персонажи этих сцен не появляются на последующих страницах романа. Очевидно, что работа писателя над созданием художественной структуры произведения еще продолжалась. Однако выше названные эпизоды усиливают эмоциональный тон романа–пафос сострадания и возмущения, вызванные произволом тувинских феодалов.

    Трудно говорить о полном и достаточном раскрытии художественных образов главных героев – Дажыма – чаӊгы, Самбажыка, смелой Шевермы и юной Дарины – их характеры, рассказ о судьбах не оформились окончательно. Мы лишь успеваем узнать, что главным собеседником, советчиком Дажымы и авторитетной силой среди восставших был Самбажык. Дажыма представлен как идейный вдохновитель и один из организаторов, координаторов всех движений, поступков восставших. Повествовательная ткань романа «Шестьдесят беглецов» насыщена многочисленными народными пословицами и поговорками, рифмованными фразами, что создает стиль этого произведения. Вместе с тем в народных  изречениях запечатлены народная философия, взгляд народных масс на изображаемые события. Например, таким мы видим в романе народное представление о власти; о том, как должно быть устроено общество: - Сумон имеет свое управление, вода имеет свое течение. (Суму чагыргалыг, суг агымныг). А такой оказалась жизнь тувинцев конца 19-го столетия на окраине китайской империи: При таком правлении убивают людей,

А на пригорке закалывают верблюдов

(Төреге кижи өлүрген,

Дөңгеликке теве сойган)

  О государственной бумаге: Кровавая, коварная, замешанная на лжи, разбавленная отравой просительная бумага. (Ханныг, каралыг: меге-биле белдирлээн, хоран-биле холумактаан өргүүдел бижии).

     В словах Дажымы: - Править народом не так легко, это вам не игры играть. Нельзя без причины даже щелчком обидеть человека, а не то чтобы невинному человеку кару назначать и истязать пытками! (Чон чагырар деп чүве ындыг амыр, оюнчук эвес-тир. Чылдагаан чок, актыг черге яла онаап эриидээр хамаанчок, согуп-даа болбас!)

 Образы восставших аратов, шестидесяти героев в народных изречениях. Самбажык, слушая Дажыму:

      - Узнаю я тебя еще глубже после нашего знакомства, доверяю тебе еще больше, после того, как доверился, многое познал я, радуюсь и принимаю все с большим удовольствием, мой друг. (Танышканың кырындан танып, идегээниң кырындан идегеп, магадап, хөйнү билип, өөрүп, таалап олур мен).

  В речи персонажей;  Дружба с достойным – подобна лучам солнца, дружба с дурным – подобна змеиному яду. (Эки – биле эдержирге, хүн херелдиг, баък-биле эдержирге, чылан хоралыг).

• Эти настоящие сыны народа действительно познали черное и белое, смельчаки –удальцы, ловкие и быстрые, их глаза орла и грифа, их слух кулана, а если глазами не увидят, ушами не услышат, сердцем почуют они.
• Езулуг акты-караны таный берген, эрес-кайгал, тудунгур-кавынгыр ылаптыг –ла чоннуң оолдары... Эзир, дастанартык караа көскү, куландан артык кулаа дыыңы, а караа көрбезе-даа, кулаа-биле дыңнаваза-даа, чүрээ-биле чүвени эндевес).
• В трудные времена слово мужчины должно быть крепким, лицо – гордым, а сердце –каменным. (Шагның берге үезинде эр кижиниң аксы быңыг, арны чоргаар, а чүрээ даш чоруур херек).

        О чиновниках: - Вор, о котором знают все, не понесет наказания.(Чарлыг оорда яла чок).

• С дохлой козы не собрать шерсти (өлген өшкүден дүк үнмес).

     О правителях, о порядках в обществе: - Собака, не знающая своего стойбища, снует вокруг юрты, чиновник не знающий законов, распускает руки (Кодан билбес ыт өг долганыр, хоойлу билбес дүжүмет хол чедер).

      Это изречение будучи названием одной из глав, а также выраженное устами персонажей и автора, является лейтмотивом романа, выразителем идейного содержания произведения.

      В ставке амбын-нояна чиновники-нойоны перед Олзей-Очур-нойоном:

      -  В руках белое, в устах правдивое – так представлялись в поклоне богачи-чиновники (Холунда актыг, аксында шынныг мөгейип бараалгап турар).

    В этих строках заметна горькая ирония: в противопоставлении двух положений – каким должен быть в народном представлении государственный человек и каким оказались правители в действительности- рождается злая насмешка.

    В романе “Шестьдесят беглецов” язык художественного произведения , сплетенный из многочисленных народных изречений, создает определенную ценностную ориентацию. Основной эмоциональный тон, идейную направленность, ценностную ориентацию художественного произведения составляет пафос произведения. Понятие пафоса помогает понять отношение автора к движению шестидесяти героев, его воззрения, выстраданный взгляд писателя, а также идейную направленность романа “Шестьдесят беглецов”.

  Писатель, изображая картину в художественном произведении, через героев выражает свое отношение к изображаемому, а герои литературного произведния являются выразителями обределенных идей. Эстетические идеи, представляющие авторское отношение к изображаемой действительности, становятся пафосом художественного произведения. Особая организация повествования, преследующая цели эстетического произведения. Теоретики литературы различают следующие типы пафоса:

         -эпико-драматический;

         -героический;

         -романтический;

         -трагический;

         -пафос сатиры и юмора;

         -инвектива;

         -сентиментальный.

     В романе С. А. Сарыг-оола “Шестьдесят беглецов” соединены героический, романтический и трагический типы пафоса. Борьба личностей или группы людей непременно связаны с личным риском, личной опасностью, вплоть до самой смерти, создают пафос героики. Герои романа, удалые парни под предводительством чиновника Дажыма и арата Самбажыка, не подчинились несправедливым властям, объединились против огульного обвинения в угоне тысяч голов скота, против жестокого произвола нойонов. Их действия решительны, они перекочевывают в долину Оргу-Шол, создавая сплоченный союз. Так в пафосе героики проявились авторская позиция Народного писателя С. А. Сарыг-оола. Героический пафос через героические поступки персонажей утверждает величие их подвига, ценность и необходимость его для развития нации, народа, всего человечества.

     Народные изречения в повествовательной ткани романа поднимают ценностный уровень произведения, открывают широкий взгляд на изображаемые события. Глубокое, многозначное, философское, универсальное значение народных пословиц и поговорок поднимает историческое значение движения шестидесяти героев на общечеловеческий уровень. Роман “Шестьдесят беглецов” отражает борьбу угнетенного класса за свободу и равенство в истории человечества, зарождение и становление национального самосознания народа. С. А. Сарыг-оол в своем романе показал горячее стремление тувинских  аратов к изменению несправедливого устройства общества.

      Тувинские араты объединились в ответ на произвол властей с требованием справедливости и законности. Безусловно, это героические поступки. Однако заметно. Их доверие местным тувинским и монгольским правителям, а затем и китайской власти. Дажыма и его сподвижники считают необходимым обратиться к властям для справедливого решения вопроса об иске монгольских феодалов и тувинского феодала Сенгина-чангы. Когда араты, объединившиеся в местечке Оргу-Шол перекочевывают, а потом собираются на встречу с нойоном Дугаром, они охвачены возвышенно-радостным, даже приподнятым, торжественным настроением. В параде наездников, направляющихся в ставку феодалов на перевале Адар-Тош, одетых в лучшие одежды, заметен романтический пафос произведения. Эмоциональный тон “Шестидесяти беглецов”, эмоциональная направленность романа отмечена романтикой. Невозможность реализации возвышенных идеалов, их неосуществимость в условиях феодального общества, колониальной страны очевидны. Интересы, устремления правящей власти и империи: угнетение порабещенных классов, присвоения природных богатств подвластных территорий – все это причины невозможности осуществления высоких идеалов, к которым стремятся герои произведения. На такой объективной основе возникнет вместе с тем и пафос трагизма. Закономерность неразрешимого конфликта, невозможность его благополучного разрешения, субъективность героев, утрата, причем утрата непоправимая, таких важных жизненных ценностей, как социальная и личная свобода лидеров движения шестидесяти героев, судьба казненных усиливают трагизм произведения.

    Роман С. А. Сарыг-оола “Шестьдесят беглецов” поднимает вопросы об общественном устройстве Тувы конца 19-го столетия, о пути становления национального самосознания тувинцев. Здесь отражены народные представления о том каким должен быть человек государственный (төре херээ кылып чоруур кижи), о личном счастье и о достойной жизни человека на земле. Роман, описывая исторические события 1883-85 годов в Туве, вместе с тем предлагает свое понимание начала пути становления государственного самоопределения Тувы – восстание героев подготовило почву для судьбоносного исторического события тувинского народа– создания  в 1921 году суверенного государства (бот догуннаан күрүне). Борьба  за равенство и свободу, справедливую государственную власть (эрге-шөлээ, чөптүг шынныг төре херээ) – это трудный, кровавый путь, сопровождающийся невосполнимыми потерями, однако устремленный в будущее и отмеченный героизмом отдельных личностей. Таков пафос, идейная направленность этого произведения. Пафос государственности, равенства и свободы (стихотворения «Эрге-шөлээ”, “Совет Эвилелиниң хамаатызы мен”, дилогия “Аңгыр-оолдуң тоожузу» и др.) пронизывает все творчество Народного писателя Тувы С. А. Сарыг-оола, что особенно ярко проявилось в последнем произведении, над которым работал писатель – в романе о шестидесяти героях.

 

 

---