О тувинских легендах и преданиях

В фольклоре тувинского народа  легенды и предания занимают видное место и являются одним из источников для изучения его истории и духовной культуры.

В научной литературе отсутствует единое и четко выраженное определение понятий «легенда» и «предание». В. Я. Пропп  считает целесообразным легендой называть передаваемые из уст в уста рассказы, содержание которых прямо или косвенно связано с религией, в тех же случаях, когда в рассказе идет речь об исторических лицах и событиях, которым приписывается некоторая историческая достоверность и важность, термин «легенда», по В. Я. Проппу, равнозначен терминам «предание» и «сказание».

Исследуя тувинский фольклор, мы приходим к выводу, что легенда, как плод народной фантазии и поэтический рассказ, не подтверждается какими-либо историческими документами и менее чем предание, связано с действительно имевшими место в жизни народа явлениями и событиями. Некоторые тувинские легенды имеют религиозную тематику, тогда как предания, хотя и в сильной гиперболизации, повествуют об имевших место в истории выдающихся личностях и событиях. В этом смысле к тувинским преданиям вполне относится определение преданий как побывальщины (бывальщины). Таким образом, легенды и предания, наряду с  рядом общих черт, имеют и существенные отличия. В тувинском народном творчестве понятию «легенда» соответствует выражение «тоолчургу  чугаалар» (рассказы, подобные сказке), понятию «предание»—«төөгү чугаалар» (исторические рассказы). Словом тоолчургу, по-видимому, подчеркивается неправдоподобность повествования, а словом төөгү — наоборот, жизненность, историческая обоснованность рассказа. Сказитель всегда четко разделяет «тоолчургу чугаалар» от «төөгү чугаалар». Примечательно, что   рассказчика преданий тувинцы называют төөгүчү кижи ― человек, знающий много побывальщин.

Процесс создания преданий прошел длительный путь. Истоки легенд и преданий восходят к глубокой древности. Первоначально многие  предания были художественно  неотшлифованными  рассказами, отрывочными сведениями об исторических  лицах и событиях. С течением времени событиям, утратившим  определенность, народ стал придавать фантастическую окраску, добавляя рассказ домыслом. Так возникли народные предания. Часть легенд и преданий была создана служителями религиозного культа в целях одурманивания народа мистическими представлениями. Идеалистические наслоения, извращения нужно четко отличать от здоровой народной основы легенд и преданий и фольклора в целом.

Легенды и предания трудового народа отражают его лучшие стремления и чаяния, материалистический подход в объяснении и оценке явлений природы и социальной жизни. Древность зарождения легенд и преданий подтверждается, в частности, тем, что отдельные из них были положены в основу сказок. Так, например, тувинская сказка «Аргалыкты и Кужулукту» («Хитрый и сильный») имеет своей основой тибетскую легенду «Аку Тембэ», а из тотемистической легенды о человеке и медведе возникла сказка «Адыг оглу Ыйгылак кара мөге» («Медвежий сын черный богатырь Ыйгылак»).

Собиранием и изучением легенд и преданий тувинского народа в дореволюционное время частично занимались Г. Н. Потанин, Г. Е. Грумм-Гржимайло, Н. Ф. Катанов и другие. Но в условиях царской России это были лишь отдельные попытки передовых ученых. А в прежней, крайне отсталой феодальной Туве, не имевшей даже письменности, не могло быть и речи о собирании и изучении устно-поэтического творчества народа. Только в послереволюционный, особенно в советский период, в Туве сбор легенд и преданий, наряду с другими произведениями фольклора,  получил должный размах и большую общественную поддержку. Однако специальной работы, посвященной тувинским легендам и преданиям, еще нет. Настоящая статья затрагивает только некоторые вопросы, касающиеся тувинских легенд и преданий.

По тематике тувинские легенды и предания делятся на ряд групп.

Космогонические легенды, созданные народом, отражают попытку объяснить происхождение вселенной. Они являются своеобразным художественным отображением действительности. Наиболее распространены легенды о происхождении звезд и созвездий.

В легенде о «Большой Медведице» (по-тувински —  «Чеди-хаан» ― семь ханов) говорится, что некогда жило семь братьев-ханов.  Каждый из них отказывался от повиновения  другому, заявляя: «Я тоже—хан». Ханы поссорились и с тех пор находятся  в неизменном отдалении друг от друга. Содержание легенды отражает имевшую в действительности место феодальную раздробленность, междоусобицу и стремление земных ханов к власти, высмеивает их напыщенную гордость и лень. Эта и подобные ей легенды представляют небольшие, но яркие сатирические произведения устно-поэтического творчества народа. 

Легенда об Орионе (по-тувински — «Үш мыйгак» — три маралухи), широко бытующая, как и легенда о «Большой Медведице» во всей Туве, отражает момент охоты, весьма типичный в жизни аратов-охотников. Три  средних звезды в легенде представлены как спасающиеся от погони маралухи, три звезды в юго-восточной части созвездия охотничьи собаки. Две звезды, расположенные южнее (левее) последних, — охотник и его лошадь, а самая высокая звезда созвездия, излучающая красноватый свет, — стрела охотника,  пронзившая одну из маралух и покрасневшая от ее крови. Как видим, в этой легенде опоэтизирован процесс охоты.

Отсутствие научных представлений о происхождении вселенной и, в частности, отдельных созвездий восполнялось художественным домыслом, одушевлением небесных тел и уподоблением их земным существам.

От народных легенд, имеющих реалистическую основу, следует отличать легенды, созданные служителями буддийской церкви. В них неизменно проводится идея: создателем вселенной и ее владыкой является бурхан (буддийский бог). Приведем примеры легенд, наполненных религиозно-мистическим содержанием.

Легенда о солнце. Солнце имеет тридцать дверей. Когда бурхан одну из них открывает — наступает день, когда закрывает, ― на землю опускается ночь. Если бурхан разгневается на людей, то он закроет все двери солнца, и на земле наступит вечный мрак. Здесь нетрудно разгадать устрашающий смысл ламаистской легенды.

Легенда о происхождении земли. Когда-то весь мир был залит водой. Из летавшей щепотки пыли образовалась суша. Тогда с неба спустился божественный Чингис, сотворил все, что сейчас есть на земле. В другой легенде, говорится, что сначала весь мир был охвачен великим пожаром. Потом нагрянул всемирный потоп, потушивший пожар, а сильная  буря сдула с горы Сумбер-Уула землю, из которой образовалась суша. Последняя держится на сцепившихся хвостами рыбах.

Легенды о небе. На юге и севере появились голубые прозрачные  завесы и двинулись навстречу друг другу. Шов  между ними бурхан заполнил золотыми песчинками (Млечный путь, по-тувински ― «Дээр тии» ― небесный шов).

Как видим, буддийская религия создала немало  легенд  с целью принудить  аратов к послушанию угнетателям, непротивлению канонам церкви.

        Охотничьи легенды отражают мечту аратов о богатой добыче, о достатке. Их сюжет несложен: охотник отправляется в тайгу, на привале он так искусно поет и играет на чадагане или игиле,  что красавица — «хозяйка тайги» — решает увести его в свое стойбище. Только через многие годы охотник с богатой добычей возвращается свой аал.  В некоторых легендах «хозяйка тайги», очарованная искусством охотника, посылает к нему в награду много зверей. Охотничьи легенды воспевают искусство трудового народа, отражают его мечты о зажиточной, а стало быть, и независимой от эксплуататоров жизни. Некоторые из них легли в основу тувинских сказок (напр., «Кодур-оол и Биче-Кыс»). В охотничьих легендах чаще, чем в других, встречаются яркие пейзажные зарисовки, проникнутые глубоким лиризмом.

Среди тувинцев широко распространены легенды и предания о происхождении местных названий. В качестве примера приведем записанное в Монгун-Тайге у Салчака Шокшуя предание об озере Балыктыг или Ачыты-Холь. В войне с халхасами дербеты потерпели поражение и бежали к озеру Балыктыг. Здесь они, чуть живые от голода, нашли так много рыбы, что ее можно было черпать ведрами. Так дербеты спаслись от голодной смерти, а озеро назвали Ачыты-Холь — озером благополучия.

В другой группе легенд отражаются верные наблюдения за жизнью животных и богатое художественное воображение народа.

Легенда о верблюде полна веселого юмора. Некогда верблюд был красивым животным — имел пышный хвост, могучие рога. Собираясь на большой пир, конь попросил у верблюда хвост, а марал — рога. Доверчивый верблюд поверил их обещанию вернуть после праздника хвост и рога. Долго, уставившись на дорогу, ждал верблюд в условленном месте возвращения коня и марала, но так и не  дождался. С тех пор верблюд стал уродлив, у него появилась привычка подолгу и пристально вглядываться вдаль. В легенде заложено нравоучение — нельзя быть простаком.

Подобных нравоучительных легенд в тувинском фольклоре довольно много. Например, есть легенды о том, почему у лисицы шкурка красного цвета, а у лося — надутая морда.  Все эти легенды имеют басенный характер.

Тематика легенд данной группы определяется тем, что основным занятием тувинцев были с древних времен охота и скотоводство. Возникновение этих легенд связано с попыткой объяснить те или иные особенности организма, внешнего вида и повадок животных. Отсутствие научных представлений восполнялось художественным домыслом.

В генеалогических легендах и преданиях, представляющих определенный историко-этнографический интерес, повествуется о происхождении отдельных родовых групп тувинцев. Многие из них сохранили следы древних тотемистических представлений народа. Так, например, некоторые представители рода «Дарган» (Тоджа) считают, что их род ведет свое происхождение от орла. Интересно отметить, что древние реликты тотемистических представлений продолжают еще бытовать у отдельных стариков. Ак Каастай (53 года) рассказал: «Старик Мондуме давал мне наказ не убивать птицу шишкиш, потому что от нее идет наш род. Теперь, когда я пробую ее мясо, мне становится неприятно».

Некоторые родовые группы считают своим предком медведя. Этим объясняется происхождение мольбы: «Өршээ, хайыркан!»- «Помилуй, медведь!».

В предании о племени «Куулар»  говорится, что оно пришло из Алтая и произошло от куу—лебедя. Это предание, возможно, указывает на общность происхождения алтайских «Лебединцев»  и тувинских «Кууларов».

Предания об истории заселения отдельными группами территории Тувы близки к генеалогическим легендам.

Старик-тоджинец Ак Диленчи рассказал, что в глубокой Древности предки современных тоджинцев жили на Алтай-Ковей. Во время одной из войн они бежали в Тоджу. В Монгун-Тайге, Овюрском и Дзун-Хемчикском районах бытуют предания о том, что некоторая часть тувинцев пришла с Орхона (информатор Тюлюш Шыгырап), из Сарыг-Терзина — на Алтае (Шанмырши Шыырап) из Кок-Терезина (Донгак Данзын) и из Сагаан-Тунгея — в Монголии (Улуг-Тюлюш Сенди) и.д.т. Эти предания подтверждают мнение некоторых ученых о смешанном этническом составе тувинцев. Во многих преданиях говорится о людях «Сарыг кыдат» («желтый китаец»), как жителях некоторых мест Тувы до прихода в нее отдельных родовых групп. Этот вопрос, как и ряд других, связанны с тувинскими преданиями, требует особого изучения, но предположительно можно высказать мнение о том, что под «Сарыг кыдат» подразумевается желтые уйгуры.

Самую большую группу составляют предания и легенды о выдающихся личностях.

Еще в XIX в. исследователи Центральной Азии записали в Монголии предания об Амыр-Сана и Шыдар-ване.  Их жизнь и подвиги (XVIII в.) получили известное отражение в устном творчестве тувинцев.

Содержание монгольских преданий об Амыр-Сана, записанных Б. Я. Владимирцовым, следующее: Амыр-Сана и его друзья — У - нойон (халхаский) и Шыдар-ван (хотогойтский) воспитывались в  Пекине. Там у них зародилась мысль — объединенными силами монгольских племен сбросить маньчжурское иго. Когда Амыр-Сана был назначен амбыном в Кобдо  а,  У - нойон — цанцином в Улясутай, последний предал друзей. Шыдар-ван был казнен, а Амыр-Сана бежал в Россию. Путь Амыр-Сана через Туву в Россию в различных вариантах отражается тувинскими преданиями.

Салчак Шокшуй и др. информаторы из Монгун-Тайги сообщают предание, по которому Амыр-Сана и его войска были прижаты маньчжурами к озеру Убса-Нур. Ночью Амыр-Сана построил ледовый мост через озеро и ушел от преследования. Двигался он по долине р. Каргы, в местечке Кыскаш устроил привал. Повествуя о том, что войско здесь выпило всю воду, сожгло весь лес и оставило огромное количество каменных тревожников, предание подчеркивает его многочисленность. В страну русских Амыр-Сана ушел через перевал, на котором он поставил деревянное изваяние («ыяш-көжээ») и поклялся: «Мстить приеду, когда еще не совсем сгниет деревянное изваяние, когда ледник еще не покроет всю Монгун-Тайгу». В связи с этим перевал получил название «Көжээ-Ыяш».

В другом варианте, записанном у старика Шарлаакая (Сут-Холь), преследователи догнали Амыр-Сана вблизи Уюк-Турана и решили захватить его на заре следующего дня. Ночью Амыр-Сана накалил докрасна треножник и надел его на шею своего связанного верблюда, чтобы рев последнего отвлекал противника, и ускакал на коне. Амыр-Сана поклялся вернуться на родину и отомстить  ее врагам тогда, «когда заячьи уши целиком почернеют, когда хвост горностая весь станет черным, когда  Хем-Белдир  превратится в крупное поселение».

Амыр-Сана переправился через Улуг-Хем, но здесь ему  путь преградила крутая гора. Тогда он выбил  ударами копыт своего коня, как молоток, ступеньки и по ним взобрался на вершину. С тех пор гора называется Алага-Тайга (молот-гора). В долине Хемчика белый конь Амыр-Сана только три раза прикоснулся в местечке Чес-Булун («медный угол») осталась медная  подкова величиной с огромную чашу, в местечках Соксаал («остановка») и  Базарак («выдавленный») на камнях отпечатались следы копыт.  Через перевал Көжээ-Ыяш Амыр-Сана уехал в страну русских.

 В обоих вариантах предания Амыр-Сана — не местный выходец из Монголии. Сказители говорят о нем: «Амыр-Сана  ― улуг моол кижи» (Амыр-Сана — великий монгол) или Амыр-Сана ― халхалец.     

В преданиях Амыр-Сана наделен огромной силой, могучим разумом и волшебством. Для образа Амыр-Сана тувинские сказители не пожалели ни ярких эпитетов, ни метких и образных метафор, ни гиперболических красок. Это и понятно — тувинский народ, находившийся так же под игом маньчжурских феодалов, симпатизировал освободительной борьбе Амыр-Сана, олицетворявшего борьбу монгольского народа за свое освобождение. Характерно, что каждый сказитель преданий об Амыр-Сана подчеркивает: «Раньше старики запрещали детям слушать этот рассказ». Это, видимо объяснялось тем, что феодалы, боявшиеся даже имени Амыр-Сана ― смелого борца с иноземными поработителями, жестоко карали за распространение свободолюбивых преданий, а дети могли  ненароком проговориться и навлечь беду на себя и на своих отцов. Как видим, Амыр-Сана, наделенный в преданиях только положительными чертами, является общим героем как монгольского, так и тувинского народов. 

Здесь уместно привести также одно из толкований мотивов борьбы Амыр-Сана с китайскими феодалами, рассказанное Ондаром Саныйбаном (Сут-Холь): «Маньчжурский хан награждал китайца за новорожденного мальчика 10 ланами серебра, а монгола ― всего одним ланом. Амыр-Сана выступил против такой несправедливости, подняв монголов на восстание».

Шыдар-ван в тувинских преданиях фигурирует как друг, соратник, а иногда как дядя Амыр-Сана.

Среди тувинцев большое распространение получили также легенды о Сартакпане — общем герое монгольского, алтайского и тувинского фольклора. Сартакпан (по-монгольски — Сартактай, по-алтайски—Сартакпай) — богатырь, строитель, созидатель.

По монгольским легендам, записанным Г. Н. Потаниным, Сартакпан в древности жил в верховьях р. Эдера и оттуда на своей чубарой бесхвостой лошади за один день достигал Барун-Цзу (Тибет), был удачливым охотником и рыболовом. Сартакпану приписывают  историю образования цепи гор Ханхухей и озера Катуни, ниже Корш-Кисту, есть места, где на камне остались следы-вмятины от пребывания Сартакпана, ― настолько он был тяжеловесен и могуч. По другим источникам, Сартакпан хотел построить  мост через р. Катунь, проделав скважину в скале на Чуе, намеревался запрудить Иртыш и другие реки.

Тувинские легенды с именем Сартакпана связывают происхождение р. Хемчика. Семидесятилетний Ак-Монгуш Папын из Сут-Холя рассказал легенду, в которой повествуется, что «племянник Чингиса ― Сартакпан задником идика выкопал канал и пустил по нему воду из озер Мешкен-Холя и Чуглуг-Холя. Даже грозные хозяева  гор. Бай-Тайги, Тээли, Кызыл-Мажалыка не смогли помешать Сартакпану. Сартакпан хотел повести Хемчик через местечко Ийме в Чаа-Холь. Там ему встретился Чингис и спросил его:

― Откуда Хемчик вывел?

― Из Мешкен-Холя и Чуглуг-Холя,— ответил Сартакпан.― Оказывается, Хемчик вести легче, чем тянуть телегу и водить верблюда.

Пока они разговаривали, Хемчик ушел в Шом и Шим и соединился с Улуг-Хемом (Енисеем). Сартакпан помчался смотреть на слияние двух рек, а Чингис —в Монгун-Тайгу. Сартакпан зашел в одну юрту на берегу Улуг-Хема, вытащил из котла горячую берцовую кость поскакал за Чингисом, догнал его на перевале Шапшаал в Монгун-Тайге и отдал кость. Оказалось, что она еще не застыла. Так быстро ездил Сартакпан. Чингис сказал ему: «Ты человек необыкновенный, тебя надо назвать удалой Сартакпан».

По другим легендам, вмятины, напоминающие собой следы конских копыт, на горах Сокраал, Тээли, Базарак приписаны пребыванию на них Сартакпана. Интересен тот факт, что как в монгольских и алтайских, так и в тувинских легендах Сартакпан рисуется как труженик — богатырь, созидатель рек, каналов, мостов, как человек необыкновенной силы. В легендах о Сартакпане прославлен труд, выражена мечта народа о средствах быстрейшего передвижения, о покорении стихийных сил природы. Легенды Сартакпане свидетельствуют о давних связях монгольского, алтайского и тувинского народов.     

Легенды и предания — это остроумные, порой полные глубокого драматизма произведения фольклора. Они имеют своеобразные краткие зачины, выражающие отношение сказителя к событиям и лицам, особый способ повествования, при котором рассказчик свободно отступает от рассказа, вводя свое толкование о происходящем, и постоянные концовки, подчеркивающие давность существо- вания легенд или преданий.

В исторических легендах и преданиях созданы яркие индивидуальные образы легендарных героев, в которых воплотились вековая мечта трудового народа о свободной и счастливой жизни.

Основным художественным изобразительным средством легенд и преданий является гипербола, в результате которой герои обладают сказочными чертами. Например, Амыр-Сана на огромном белом коне, поехав «от Иртыша, пол дневал в Тюмени, а на ночлег приезжал в Пекин».  Немаловажную роль в художественном звучании легенд и преданий играют постоянные эпитеты, как саваажок  Сартакпан (удалой Сартакпан), устоявшиеся поэтические обороты, как клятвы Амыр –Сана, и др. Язык легенд и преданий предельно лаконичен, выразителен и сочен.

Легенды и предания тувинского народа требуют своего дальнейшего собирания и изучения, как памятник народной культуры,  представляющей не только историко-этнографический, но и художественный интерес.

В фольклоре тувинского народа  легенды и предания занимают видное место и являются одним из источников для изучения его истории и духовной культуры.

В научной литературе отсутствует единое и четко выраженное определение понятий «легенда» и «предание». В. Я. Пропп  считает целесообразным легендой называть передаваемые из уст в уста рассказы, содержание которых прямо или косвенно связано с религией, в тех же случаях, когда в рассказе идет речь об исторических лицах и событиях, которым приписывается некоторая историческая достоверность и важность, термин «легенда», по В. Я. Проппу, равнозначен терминам «предание» и «сказание».

Исследуя тувинский фольклор, мы приходим к выводу, что легенда, как плод народной фантазии и поэтический рассказ, не подтверждается какими-либо историческими документами и менее чем предание, связано с действительно имевшими место в жизни народа явлениями и событиями. Некоторые тувинские легенды имеют религиозную тематику, тогда как предания, хотя и в сильной гиперболизации, повествуют об имевших место в истории выдающихся личностях и событиях. В этом смысле к тувинским преданиям вполне относится определение преданий как побывальщины (бывальщины). Таким образом, легенды и предания, наряду с  рядом общих черт, имеют и существенные отличия.

В тувинском народном творчестве понятию «легенда» соответствует выражение «тоолчургу  чугаалар» (рассказы, подобные сказке), понятию «предание»—«төөгү чугаалар» (исторические рассказы). Словом тоолчургу, по-видимому, подчеркивается неправдоподобность повествования, а словом төөгү — наоборот, жизненность, историческая обоснованность рассказа. Сказитель всегда четко разделяет «тоолчургу чугаалар» от «төөгү чугаалар». Примечательно, что   рассказчика преданий тувинцы называют төөгүчү кижи ― человек, знающий много побывальщин.

Процесс создания преданий прошел длительный путь. Истоки легенд и преданий восходят к глубокой древности. Первоначально многие  предания были художественно  неотшлифованными  рассказами, отрывочными сведениями об исторических  лицах и событиях. С течением времени событиям, утратившим  определенность, народ стал придавать фантастическую окраску, добавляя рассказ домыслом. Так возникли народные предания.

Часть легенд и преданий была создана служителями религиозного культа в целях одурманивания народа мистическими представлениями. Идеалистические наслоения, извращения нужно четко отличать от здоровой народной основы легенд и преданий и фольклора в целом.

Легенды и предания трудового народа отражают его лучшие стремления и чаяния, материалистический подход в объяснении и оценке явлений природы и социальной жизни.

Древность зарождения легенд и преданий подтверждается, в частности, тем, что отдельные из них были положены в основу сказок. Так, например, тувинская сказка «Аргалыкты и Кужулукту» («Хитрый и сильный») имеет своей основой тибетскую легенду «Аку Тембэ», а из тотемистической легенды о человеке и медведе возникла сказка «Адыг оглу Ыйгылак кара мөге» («Медвежий сын черный богатырь Ыйгылак»).

Собиранием и изучением легенд и преданий тувинского народа в дореволюционное время частично занимались Г. Н. Потанин, Г. Е. Грумм-Гржимайло, Н. Ф. Катанов и другие. Но в условиях царской России это были лишь отдельные попытки передовых ученых. А в прежней, крайне отсталой феодальной Туве, не имевшей даже письменности, не могло быть и речи о собирании и изучении устно-поэтического творчества народа. Только в послереволюционный, особенно в советский период, в Туве сбор легенд и преданий, наряду с другими произведениями фольклора,  получил должный размах и большую общественную поддержку. Однако специальной работы, посвященной тувинским легендам и преданиям, еще нет. Настоящая статья затрагивает только некоторые вопросы, касающиеся тувинских легенд и преданий.

По тематике тувинские легенды и предания делятся на ряд групп.

Космогонические легенды, созданные народом, отражают попытку объяснить происхождение вселенной. Они являются своеобразным художественным отображением действительности. Наиболее распространены легенды о происхождении звезд и созвездий.

В легенде о «Большой Медведице» (по-тувински —  «Чеди-хаан» ― семь ханов) говорится, что некогда жило семь братьев-ханов.  Каждый из них отказывался от повиновения  другому, заявляя: «Я тоже—хан». Ханы поссорились и с тех пор находятся  в неизменном отдалении друг от друга. Содержание легенды отражает имевшую в действительности место феодальную раздробленность, междоусобицу и стремление земных ханов к власти, высмеивает их напыщенную гордость и лень. Эта и подобные ей легенды представляют небольшие, но яркие сатирические произведения устно-поэтического творчества народа. 

Легенда об Орионе (по-тувински — «Үш мыйгак» — три маралухи), широко бытующая, как и легенда о «Большой Медведице» во всей Туве, отражает момент охоты, весьма типичный в жизни аратов-охотников. Три  средних звезды в легенде представлены как спасающиеся от погони маралухи, три звезды в юго-восточной части созвездия охотничьи собаки. Две звезды, расположенные южнее (левее) последних, — охотник и его лошадь, а самая высокая звезда созвездия, излучающая красноватый свет, — стрела охотника,  пронзившая одну из маралух и покрасневшая от ее крови. Как видим, в этой легенде опоэтизирован процесс охоты.

Отсутствие научных представлений о происхождении вселенной и, в частности, отдельных созвездий восполнялось художественным домыслом, одушевлением небесных тел и уподоблением их земным существам.

От народных легенд, имеющих реалистическую основу, следует отличать легенды, созданные служителями буддийской церкви. В них неизменно проводится идея: создателем вселенной и ее владыкой является бурхан (буддийский бог). Приведем примеры легенд, наполненных религиозно-мистическим содержанием.

Легенда о солнце. Солнце имеет тридцать дверей. Когда бурхан одну из них открывает — наступает день, когда закрывает, ― на землю опускается ночь. Если бурхан разгневается на людей, то он закроет все двери солнца, и на земле наступит вечный мрак. Здесь нетрудно разгадать устрашающий смысл ламаистской легенды.

Легенда о происхождении земли. Когда-то весь мир был залит водой. Из летавшей щепотки пыли образовалась суша. Тогда с неба спустился божественный Чингис, сотворил все, что сейчас есть на земле. В другой легенде, говорится, что сначала весь мир был охвачен великим пожаром. Потом нагрянул всемирный потоп, потушивший пожар, а сильная  буря сдула с горы Сумбер-Уула землю, из которой образовалась суша. Последняя держится на сцепившихся хвостами рыбах.

Легенды о небе. На юге и севере появились голубые прозрачные  завесы и двинулись навстречу друг другу. Шов  между ними бурхан заполнил золотыми песчинками (Млечный путь, по-тувински ― «Дээр тии» ― небесный шов).

Как видим, буддийская религия создала немало  легенд  с целью принудить  аратов к послушанию угнетателям, непротивлению канонам церкви.

        Охотничьи легенды отражают мечту аратов о богатой добыче, о достатке. Их сюжет несложен: охотник отправляется в тайгу, на привале он так искусно поет и играет на чадагане или игиле,  что красавица — «хозяйка тайги» — решает увести его в свое стойбище. Только через многие годы охотник с богатой добычей возвращается свой аал.  В некоторых легендах «хозяйка тайги», очарованная искусством охотника, посылает к нему в награду много зверей. Охотничьи легенды воспевают искусство трудового народа, отражают его мечты о зажиточной, а стало быть, и независимой от эксплуататоров жизни. Некоторые из них легли в основу тувинских сказок (напр., «Кодур-оол и Биче-Кыс»). В охотничьих легендах чаще, чем в других, встречаются яркие пейзажные зарисовки, проникнутые глубоким лиризмом.

Среди тувинцев широко распространены легенды и предания о происхождении местных названий. В качестве примера приведем записанное в Монгун-Тайге у Салчака Шокшуя предание об озере Балыктыг или Ачыты-Холь. В войне с халхасами дербеты потерпели поражение и бежали к озеру Балыктыг. Здесь они, чуть живые от голода, нашли так много рыбы, что ее можно было черпать ведрами. Так дербеты спаслись от голодной смерти, а озеро назвали Ачыты-Холь — озером благополучия.

В другой группе легенд отражаются верные наблюдения за жизнью животных и богатое художественное воображение народа.

Легенда о верблюде полна веселого юмора. Некогда верблюд был красивым животным — имел пышный хвост, могучие рога. Собираясь на большой пир, конь попросил у верблюда хвост, а марал — рога. Доверчивый верблюд поверил их обещанию вернуть после праздника хвост и рога. Долго, уставившись на дорогу, ждал верблюд в условленном месте возвращения коня и марала, но так и не  дождался. С тех пор верблюд стал уродлив, у него появилась привычка подолгу и пристально вглядываться вдаль. В легенде заложено нравоучение — нельзя быть простаком.

Подобных нравоучительных легенд в тувинском фольклоре довольно много. Например, есть легенды о том, почему у лисицы шкурка красного цвета, а у лося — надутая морда.  Все эти легенды имеют басенный характер.

Тематика легенд данной группы определяется тем, что основным занятием тувинцев были с древних времен охота и скотоводство. Возникновение этих легенд связано с попыткой объяснить те или иные особенности организма, внешнего вида и повадок животных. Отсутствие научных представлений восполнялось художественным домыслом.

В генеалогических легендах и преданиях, представляющих определенный историко-этнографический интерес, повествуется о происхождении отдельных родовых групп тувинцев. Многие из них сохранили следы древних тотемистических представлений народа. Так, например, некоторые представители рода «Дарган» (Тоджа) считают, что их род ведет свое происхождение от орла. Интересно отметить, что древние реликты тотемистических представлений продолжают еще бытовать у отдельных стариков. Ак Каастай (53 года) рассказал: «Старик Мондуме давал мне наказ не убивать птицу шишкиш, потому что от нее идет наш род. Теперь, когда я пробую ее мясо, мне становится неприятно».

Некоторые родовые группы считают своим предком медведя. Этим объясняется происхождение мольбы: «Өршээ, хайыркан!»- «Помилуй, медведь!».

В предании о племени «Куулар»  говорится, что оно пришло из Алтая и произошло от куу—лебедя. Это предание, возможно, указывает на общность происхождения алтайских «Лебединцев»  и тувинских «Кууларов».

Предания об истории заселения отдельными группами территории Тувы близки к генеалогическим легендам.

Старик-тоджинец Ак Диленчи рассказал, что в глубокой Древности предки современных тоджинцев жили на Алтай-Ковей. Во время одной из войн они бежали в Тоджу. В Монгун-Тайге, Овюрском и Дзун-Хемчикском районах бытуют предания о том, что некоторая часть тувинцев пришла с Орхона (информатор Тюлюш Шыгырап), из Сарыг-Терзина — на Алтае (Шанмырши Шыырап) из Кок-Терезина (Донгак Данзын) и из Сагаан-Тунгея — в Монголии (Улуг-Тюлюш Сенди) и.д.т. Эти предания подтверждают мнение некоторых ученых о смешанном этническом составе тувинцев. Во многих преданиях говорится о людях «Сарыг кыдат» («желтый китаец»), как жителях некоторых мест Тувы до прихода в нее отдельных родовых групп. Этот вопрос, как и ряд других, связанны с тувинскими преданиями, требует особого изучения, но предположительно можно высказать мнение о том, что под «Сарыг кыдат» подразумевается желтые уйгуры.

Самую большую группу составляют предания и легенды о выдающихся личностях.

Еще в XIX в. исследователи Центральной Азии записали в Монголии предания об Амыр-Сана и Шыдар-ване.  Их жизнь и подвиги (XVIII в.) получили известное отражение в устном творчестве тувинцев.

Содержание монгольских преданий об Амыр-Сана, записанных Б. Я. Владимирцовым, следующее: Амыр-Сана и его друзья — У - нойон (халхаский) и Шыдар-ван (хотогойтский) воспитывались в  Пекине. Там у них зародилась мысль — объединенными силами монгольских племен сбросить маньчжурское иго. Когда Амыр-Сана был назначен амбыном в Кобдо  а,  У - нойон — цанцином в Улясутай, последний предал друзей. Шыдар-ван был казнен, а Амыр-Сана бежал в Россию. Путь Амыр-Сана через Туву в Россию в различных вариантах отражается тувинскими преданиями.

Салчак Шокшуй и др. информаторы из Монгун-Тайги сообщают предание, по которому Амыр-Сана и его войска были прижаты маньчжурами к озеру Убса-Нур. Ночью Амыр-Сана построил ледовый мост через озеро и ушел от преследования. Двигался он по долине р. Каргы, в местечке Кыскаш устроил привал. Повествуя о том, что войско здесь выпило всю воду, сожгло весь лес и оставило огромное количество каменных тревожников, предание подчеркивает его многочисленность. В страну русских Амыр-Сана ушел через перевал, на котором он поставил деревянное изваяние («ыяш-көжээ») и поклялся: «Мстить приеду, когда еще не совсем сгниет деревянное изваяние, когда ледник еще не покроет всю Монгун-Тайгу». В связи с этим перевал получил название «Көжээ-Ыяш».

В другом варианте, записанном у старика Шарлаакая (Сут-Холь), преследователи догнали Амыр-Сана вблизи Уюк-Турана и решили захватить его на заре следующего дня. Ночью Амыр-Сана накалил докрасна треножник и надел его на шею своего связанного верблюда, чтобы рев последнего отвлекал противника, и ускакал на коне. Амыр-Сана поклялся вернуться на родину и отомстить  ее врагам тогда, «когда заячьи уши целиком почернеют, когда хвост горностая весь станет черным, когда  Хем-Белдир  превратится в крупное поселение».

Амыр-Сана переправился через Улуг-Хем, но здесь ему  путь преградила крутая гора. Тогда он выбил  ударами копыт своего коня, как молоток, ступеньки и по ним взобрался на вершину. С тех пор гора называется Алага-Тайга (молот-гора). В долине Хемчика белый конь Амыр-Сана только три раза прикоснулся в местечке Чес-Булун («медный угол») осталась медная  подкова величиной с огромную чашу, в местечках Соксаал («остановка») и  Базарак («выдавленный») на камнях отпечатались следы копыт.  Через перевал Көжээ-Ыяш Амыр-Сана уехал в страну русских.

 В обоих вариантах предания Амыр-Сана — не местный выходец из Монголии. Сказители говорят о нем: «Амыр-Сана  ― улуг моол кижи» (Амыр-Сана — великий монгол) или Амыр-Сана ― халхалец.     

В преданиях Амыр-Сана наделен огромной силой, могучим разумом и волшебством. Для образа Амыр-Сана тувинские сказители не пожалели ни ярких эпитетов, ни метких и образных метафор, ни гиперболических красок. Это и понятно — тувинский народ, находившийся так же под игом маньчжурских феодалов, симпатизировал освободительной борьбе Амыр-Сана, олицетворявшего борьбу монгольского народа за свое освобождение. Характерно, что каждый сказитель преданий об Амыр-Сана подчеркивает: «Раньше старики запрещали детям слушать этот рассказ». Это, видимо объяснялось тем, что феодалы, боявшиеся даже имени Амыр-Сана ― смелого борца с иноземными поработителями, жестоко карали за распространение свободолюбивых преданий, а дети могли  ненароком проговориться и навлечь беду на себя и на своих отцов. Как видим, Амыр-Сана, наделенный в преданиях только положительными чертами, является общим героем как монгольского, так и тувинского народов. 

Здесь уместно привести также одно из толкований мотивов борьбы Амыр-Сана с китайскими феодалами, рассказанное Ондаром Саныйбаном (Сут-Холь): «Маньчжурский хан награждал китайца за новорожденного мальчика 10 ланами серебра, а монгола ― всего одним ланом. Амыр-Сана выступил против такой несправедливости, подняв монголов на восстание».

Шыдар-ван в тувинских преданиях фигурирует как друг, соратник, а иногда как дядя Амыр-Сана.

Среди тувинцев большое распространение получили также легенды о Сартакпане — общем герое монгольского, алтайского и тувинского фольклора. Сартакпан (по-монгольски — Сартактай, по-алтайски—Сартакпай) — богатырь, строитель, созидатель.

По монгольским легендам, записанным Г. Н. Потаниным, Сартакпан в древности жил в верховьях р. Эдера и оттуда на своей чубарой бесхвостой лошади за один день достигал Барун-Цзу (Тибет), был удачливым охотником и рыболовом. Сартакпану приписывают  историю образования цепи гор Ханхухей и озера Катуни, ниже Корш-Кисту, есть места, где на камне остались следы-вмятины от пребывания Сартакпана, ― настолько он был тяжеловесен и могуч. По другим источникам, Сартакпан хотел построить  мост через р. Катунь, проделав скважину в скале на Чуе, намеревался запрудить Иртыш и другие реки.

Тувинские легенды с именем Сартакпана связывают происхождение р. Хемчика. Семидесятилетний Ак-Монгуш Папын из Сут-Холя рассказал легенду, в которой повествуется, что «племянник Чингиса ― Сартакпан задником идика выкопал канал и пустил по нему воду из озер Мешкен-Холя и Чуглуг-Холя. Даже грозные хозяева  гор. Бай-Тайги, Тээли, Кызыл-Мажалыка не смогли помешать Сартакпану. Сартакпан хотел повести Хемчик через местечко Ийме в Чаа-Холь. Там ему встретился Чингис и спросил его:

― Откуда Хемчик вывел?

― Из Мешкен-Холя и Чуглуг-Холя,— ответил Сартакпан.― Оказывается, Хемчик вести легче, чем тянуть телегу и водить верблюда.

Пока они разговаривали, Хемчик ушел в Шом и Шим и соединился с Улуг-Хемом (Енисеем). Сартакпан помчался смотреть на слияние двух рек, а Чингис —в Монгун-Тайгу. Сартакпан зашел в одну юрту на берегу Улуг-Хема, вытащил из котла горячую берцовую кость поскакал за Чингисом, догнал его на перевале Шапшаал в Монгун-Тайге и отдал кость. Оказалось, что она еще не застыла. Так быстро ездил Сартакпан. Чингис сказал ему: «Ты человек необыкновенный, тебя надо назвать удалой Сартакпан».

По другим легендам, вмятины, напоминающие собой следы конских копыт, на горах Сокраал, Тээли, Базарак приписаны пребыванию на них Сартакпана. Интересен тот факт, что как в монгольских и алтайских, так и в тувинских легендах Сартакпан рисуется как труженик — богатырь, созидатель рек, каналов, мостов, как человек необыкновенной силы. В легендах о Сартакпане прославлен труд, выражена мечта народа о средствах быстрейшего передвижения, о покорении стихийных сил природы. Легенды Сартакпане свидетельствуют о давних связях монгольского, алтайского и тувинского народов.     

Легенды и предания — это остроумные, порой полные глубокого драматизма произведения фольклора. Они имеют своеобразные краткие зачины, выражающие отношение сказителя к событиям и лицам, особый способ повествования, при котором рассказчик свободно отступает от рассказа, вводя свое толкование о происходящем, и постоянные концовки, подчеркивающие давность существо- вания легенд или преданий.

В исторических легендах и преданиях созданы яркие индивидуальные образы легендарных героев, в которых воплотились вековая мечта трудового народа о свободной и счастливой жизни.

Основным художественным изобразительным средством легенд и преданий является гипербола, в результате которой герои обладают сказочными чертами. Например, Амыр-Сана на огромном белом коне, поехав «от Иртыша, пол дневал в Тюмени, а на ночлег приезжал в Пекин».  Немаловажную роль в художественном звучании легенд и преданий играют постоянные эпитеты, как саваажок  Сартакпан (удалой Сартакпан), устоявшиеся поэтические обороты, как клятвы Амыр –Сана, и др. Язык легенд и преданий предельно лаконичен, выразителен и сочен.

Легенды и предания тувинского народа требуют своего дальнейшего собирания и изучения, как памятник народной культуры,  представляющей не только историко-этнографический, но и художественный интерес.

В фольклоре тувинского народа  легенды и предания занимают видное место и являются одним из источников для изучения его истории и духовной культуры.

В научной литературе отсутствует единое и четко выраженное определение понятий «легенда» и «предание». В. Я. Пропп  считает целесообразным легендой называть передаваемые из уст в уста рассказы, содержание которых прямо или косвенно связано с религией, в тех же случаях, когда в рассказе идет речь об исторических лицах и событиях, которым приписывается некоторая историческая достоверность и важность, термин «легенда», по В. Я. Проппу, равнозначен терминам «предание» и «сказание».

Исследуя тувинский фольклор, мы приходим к выводу, что легенда, как плод народной фантазии и поэтический рассказ, не подтверждается какими-либо историческими документами и менее чем предание, связано с действительно имевшими место в жизни народа явлениями и событиями. Некоторые тувинские легенды имеют религиозную тематику, тогда как предания, хотя и в сильной гиперболизации, повествуют об имевших место в истории выдающихся личностях и событиях. В этом смысле к тувинским преданиям вполне относится определение преданий как побывальщины (бывальщины). Таким образом, легенды и предания, наряду с  рядом общих черт, имеют и существенные отличия.

В тувинском народном творчестве понятию «легенда» соответствует выражение «тоолчургу  чугаалар» (рассказы, подобные сказке), понятию «предание»—«төөгү чугаалар» (исторические рассказы). Словом тоолчургу, по-видимому, подчеркивается неправдоподобность повествования, а словом төөгү — наоборот, жизненность, историческая обоснованность рассказа. Сказитель всегда четко разделяет «тоолчургу чугаалар» от «төөгү чугаалар». Примечательно, что   рассказчика преданий тувинцы называют төөгүчү кижи ― человек, знающий много побывальщин.

Процесс создания преданий прошел длительный путь. Истоки легенд и преданий восходят к глубокой древности. Первоначально многие  предания были художественно  неотшлифованными  рассказами, отрывочными сведениями об исторических  лицах и событиях. С течением времени событиям, утратившим  определенность, народ стал придавать фантастическую окраску, добавляя рассказ домыслом. Так возникли народные предания.

Часть легенд и преданий была создана служителями религиозного культа в целях одурманивания народа мистическими представлениями. Идеалистические наслоения, извращения нужно четко отличать от здоровой народной основы легенд и преданий и фольклора в целом.

Легенды и предания трудового народа отражают его лучшие стремления и чаяния, материалистический подход в объяснении и оценке явлений природы и социальной жизни.

Древность зарождения легенд и преданий подтверждается, в частности, тем, что отдельные из них были положены в основу сказок. Так, например, тувинская сказка «Аргалыкты и Кужулукту» («Хитрый и сильный») имеет своей основой тибетскую легенду «Аку Тембэ», а из тотемистической легенды о человеке и медведе возникла сказка «Адыг оглу Ыйгылак кара мөге» («Медвежий сын черный богатырь Ыйгылак»).

Собиранием и изучением легенд и преданий тувинского народа в дореволюционное время частично занимались Г. Н. Потанин, Г. Е. Грумм-Гржимайло, Н. Ф. Катанов и другие. Но в условиях царской России это были лишь отдельные попытки передовых ученых. А в прежней, крайне отсталой феодальной Туве, не имевшей даже письменности, не могло быть и речи о собирании и изучении устно-поэтического творчества народа. Только в послереволюционный, особенно в советский период, в Туве сбор легенд и преданий, наряду с другими произведениями фольклора,  получил должный размах и большую общественную поддержку. Однако специальной работы, посвященной тувинским легендам и преданиям, еще нет. Настоящая статья затрагивает только некоторые вопросы, касающиеся тувинских легенд и преданий.

По тематике тувинские легенды и предания делятся на ряд групп.

Космогонические легенды, созданные народом, отражают попытку объяснить происхождение вселенной. Они являются своеобразным художественным отображением действительности. Наиболее распространены легенды о происхождении звезд и созвездий.

В легенде о «Большой Медведице» (по-тувински —  «Чеди-хаан» ― семь ханов) говорится, что некогда жило семь братьев-ханов.  Каждый из них отказывался от повиновения  другому, заявляя: «Я тоже—хан». Ханы поссорились и с тех пор находятся  в неизменном отдалении друг от друга. Содержание легенды отражает имевшую в действительности место феодальную раздробленность, междоусобицу и стремление земных ханов к власти, высмеивает их напыщенную гордость и лень. Эта и подобные ей легенды представляют небольшие, но яркие сатирические произведения устно-поэтического творчества народа. 

Легенда об Орионе (по-тувински — «Үш мыйгак» — три маралухи), широко бытующая, как и легенда о «Большой Медведице» во всей Туве, отражает момент охоты, весьма типичный в жизни аратов-охотников. Три  средних звезды в легенде представлены как спасающиеся от погони маралухи, три звезды в юго-восточной части созвездия охотничьи собаки. Две звезды, расположенные южнее (левее) последних, — охотник и его лошадь, а самая высокая звезда созвездия, излучающая красноватый свет, — стрела охотника,  пронзившая одну из маралух и покрасневшая от ее крови. Как видим, в этой легенде опоэтизирован процесс охоты.

Отсутствие научных представлений о происхождении вселенной и, в частности, отдельных созвездий восполнялось художественным домыслом, одушевлением небесных тел и уподоблением их земным существам.

От народных легенд, имеющих реалистическую основу, следует отличать легенды, созданные служителями буддийской церкви. В них неизменно проводится идея: создателем вселенной и ее владыкой является бурхан (буддийский бог). Приведем примеры легенд, наполненных религиозно-мистическим содержанием.

Легенда о солнце. Солнце имеет тридцать дверей. Когда бурхан одну из них открывает — наступает день, когда закрывает, ― на землю опускается ночь. Если бурхан разгневается на людей, то он закроет все двери солнца, и на земле наступит вечный мрак. Здесь нетрудно разгадать устрашающий смысл ламаистской легенды.

Легенда о происхождении земли. Когда-то весь мир был залит водой. Из летавшей щепотки пыли образовалась суша. Тогда с неба спустился божественный Чингис, сотворил все, что сейчас есть на земле. В другой легенде, говорится, что сначала весь мир был охвачен великим пожаром. Потом нагрянул всемирный потоп, потушивший пожар, а сильная  буря сдула с горы Сумбер-Уула землю, из которой образовалась суша. Последняя держится на сцепившихся хвостами рыбах.

Легенды о небе. На юге и севере появились голубые прозрачные  завесы и двинулись навстречу друг другу. Шов  между ними бурхан заполнил золотыми песчинками (Млечный путь, по-тувински ― «Дээр тии» ― небесный шов).

Как видим, буддийская религия создала немало  легенд  с целью принудить  аратов к послушанию угнетателям, непротивлению канонам церкви.

        Охотничьи легенды отражают мечту аратов о богатой добыче, о достатке. Их сюжет несложен: охотник отправляется в тайгу, на привале он так искусно поет и играет на чадагане или игиле,  что красавица — «хозяйка тайги» — решает увести его в свое стойбище. Только через многие годы охотник с богатой добычей возвращается свой аал.  В некоторых легендах «хозяйка тайги», очарованная искусством охотника, посылает к нему в награду много зверей. Охотничьи легенды воспевают искусство трудового народа, отражают его мечты о зажиточной, а стало быть, и независимой от эксплуататоров жизни. Некоторые из них легли в основу тувинских сказок (напр., «Кодур-оол и Биче-Кыс»). В охотничьих легендах чаще, чем в других, встречаются яркие пейзажные зарисовки, проникнутые глубоким лиризмом.

Среди тувинцев широко распространены легенды и предания о происхождении местных названий. В качестве примера приведем записанное в Монгун-Тайге у Салчака Шокшуя предание об озере Балыктыг или Ачыты-Холь. В войне с халхасами дербеты потерпели поражение и бежали к озеру Балыктыг. Здесь они, чуть живые от голода, нашли так много рыбы, что ее можно было черпать ведрами. Так дербеты спаслись от голодной смерти, а озеро назвали Ачыты-Холь — озером благополучия.

В другой группе легенд отражаются верные наблюдения за жизнью животных и богатое художественное воображение народа.

Легенда о верблюде полна веселого юмора. Некогда верблюд был красивым животным — имел пышный хвост, могучие рога. Собираясь на большой пир, конь попросил у верблюда хвост, а марал — рога. Доверчивый верблюд поверил их обещанию вернуть после праздника хвост и рога. Долго, уставившись на дорогу, ждал верблюд в условленном месте возвращения коня и марала, но так и не  дождался. С тех пор верблюд стал уродлив, у него появилась привычка подолгу и пристально вглядываться вдаль. В легенде заложено нравоучение — нельзя быть простаком.

Подобных нравоучительных легенд в тувинском фольклоре довольно много. Например, есть легенды о том, почему у лисицы шкурка красного цвета, а у лося — надутая морда.  Все эти легенды имеют басенный характер.

Тематика легенд данной группы определяется тем, что основным занятием тувинцев были с древних времен охота и скотоводство. Возникновение этих легенд связано с попыткой объяснить те или иные особенности организма, внешнего вида и повадок животных. Отсутствие научных представлений восполнялось художественным домыслом.

В генеалогических легендах и преданиях, представляющих определенный историко-этнографический интерес, повествуется о происхождении отдельных родовых групп тувинцев. Многие из них сохранили следы древних тотемистических представлений народа. Так, например, некоторые представители рода «Дарган» (Тоджа) считают, что их род ведет свое происхождение от орла. Интересно отметить, что древние реликты тотемистических представлений продолжают еще бытовать у отдельных стариков. Ак Каастай (53 года) рассказал: «Старик Мондуме давал мне наказ не убивать птицу шишкиш, потому что от нее идет наш род. Теперь, когда я пробую ее мясо, мне становится неприятно».

Некоторые родовые группы считают своим предком медведя. Этим объясняется происхождение мольбы: «Өршээ, хайыркан!»- «Помилуй, медведь!».

В предании о племени «Куулар»  говорится, что оно пришло из Алтая и произошло от куу—лебедя. Это предание, возможно, указывает на общность происхождения алтайских «Лебединцев»  и тувинских «Кууларов».

Предания об истории заселения отдельными группами территории Тувы близки к генеалогическим легендам.

Старик-тоджинец Ак Диленчи рассказал, что в глубокой Древности предки современных тоджинцев жили на Алтай-Ковей. Во время одной из войн они бежали в Тоджу. В Монгун-Тайге, Овюрском и Дзун-Хемчикском районах бытуют предания о том, что некоторая часть тувинцев пришла с Орхона (информатор Тюлюш Шыгырап), из Сарыг-Терзина — на Алтае (Шанмырши Шыырап) из Кок-Терезина (Донгак Данзын) и из Сагаан-Тунгея — в Монголии (Улуг-Тюлюш Сенди) и.д.т. Эти предания подтверждают мнение некоторых ученых о смешанном этническом составе тувинцев. Во многих преданиях говорится о людях «Сарыг кыдат» («желтый китаец»), как жителях некоторых мест Тувы до прихода в нее отдельных родовых групп. Этот вопрос, как и ряд других, связанны с тувинскими преданиями, требует особого изучения, но предположительно можно высказать мнение о том, что под «Сарыг кыдат» подразумевается желтые уйгуры.

Самую большую группу составляют предания и легенды о выдающихся личностях.

Еще в XIX в. исследователи Центральной Азии записали в Монголии предания об Амыр-Сана и Шыдар-ване.  Их жизнь и подвиги (XVIII в.) получили известное отражение в устном творчестве тувинцев.

Содержание монгольских преданий об Амыр-Сана, записанных Б. Я. Владимирцовым, следующее: Амыр-Сана и его друзья — У - нойон (халхаский) и Шыдар-ван (хотогойтский) воспитывались в  Пекине. Там у них зародилась мысль — объединенными силами монгольских племен сбросить маньчжурское иго. Когда Амыр-Сана был назначен амбыном в Кобдо  а,  У - нойон — цанцином в Улясутай, последний предал друзей. Шыдар-ван был казнен, а Амыр-Сана бежал в Россию. Путь Амыр-Сана через Туву в Россию в различных вариантах отражается тувинскими преданиями.

Салчак Шокшуй и др. информаторы из Монгун-Тайги сообщают предание, по которому Амыр-Сана и его войска были прижаты маньчжурами к озеру Убса-Нур. Ночью Амыр-Сана построил ледовый мост через озеро и ушел от преследования. Двигался он по долине р. Каргы, в местечке Кыскаш устроил привал. Повествуя о том, что войско здесь выпило всю воду, сожгло весь лес и оставило огромное количество каменных тревожников, предание подчеркивает его многочисленность. В страну русских Амыр-Сана ушел через перевал, на котором он поставил деревянное изваяние («ыяш-көжээ») и поклялся: «Мстить приеду, когда еще не совсем сгниет деревянное изваяние, когда ледник еще не покроет всю Монгун-Тайгу». В связи с этим перевал получил название «Көжээ-Ыяш».

В другом варианте, записанном у старика Шарлаакая (Сут-Холь), преследователи догнали Амыр-Сана вблизи Уюк-Турана и решили захватить его на заре следующего дня. Ночью Амыр-Сана накалил докрасна треножник и надел его на шею своего связанного верблюда, чтобы рев последнего отвлекал противника, и ускакал на коне. Амыр-Сана поклялся вернуться на родину и отомстить  ее врагам тогда, «когда заячьи уши целиком почернеют, когда хвост горностая весь станет черным, когда  Хем-Белдир  превратится в крупное поселение».

Амыр-Сана переправился через Улуг-Хем, но здесь ему  путь преградила крутая гора. Тогда он выбил  ударами копыт своего коня, как молоток, ступеньки и по ним взобрался на вершину. С тех пор гора называется Алага-Тайга (молот-гора). В долине Хемчика белый конь Амыр-Сана только три раза прикоснулся в местечке Чес-Булун («медный угол») осталась медная  подкова величиной с огромную чашу, в местечках Соксаал («остановка») и  Базарак («выдавленный») на камнях отпечатались следы копыт.  Через перевал Көжээ-Ыяш Амыр-Сана уехал в страну русских.

 В обоих вариантах предания Амыр-Сана — не местный выходец из Монголии. Сказители говорят о нем: «Амыр-Сана  ― улуг моол кижи» (Амыр-Сана — великий монгол) или Амыр-Сана ― халхалец.     

В преданиях Амыр-Сана наделен огромной силой, могучим разумом и волшебством. Для образа Амыр-Сана тувинские сказители не пожалели ни ярких эпитетов, ни метких и образных метафор, ни гиперболических красок. Это и понятно — тувинский народ, находившийся так же под игом маньчжурских феодалов, симпатизировал освободительной борьбе Амыр-Сана, олицетворявшего борьбу монгольского народа за свое освобождение. Характерно, что каждый сказитель преданий об Амыр-Сана подчеркивает: «Раньше старики запрещали детям слушать этот рассказ». Это, видимо объяснялось тем, что феодалы, боявшиеся даже имени Амыр-Сана ― смелого борца с иноземными поработителями, жестоко карали за распространение свободолюбивых преданий, а дети могли  ненароком проговориться и навлечь беду на себя и на своих отцов. Как видим, Амыр-Сана, наделенный в преданиях только положительными чертами, является общим героем как монгольского, так и тувинского народов. 

Здесь уместно привести также одно из толкований мотивов борьбы Амыр-Сана с китайскими феодалами, рассказанное Ондаром Саныйбаном (Сут-Холь): «Маньчжурский хан награждал китайца за новорожденного мальчика 10 ланами серебра, а монгола ― всего одним ланом. Амыр-Сана выступил против такой несправедливости, подняв монголов на восстание».

Шыдар-ван в тувинских преданиях фигурирует как друг, соратник, а иногда как дядя Амыр-Сана.

Среди тувинцев большое распространение получили также легенды о Сартакпане — общем герое монгольского, алтайского и тувинского фольклора. Сартакпан (по-монгольски — Сартактай, по-алтайски—Сартакпай) — богатырь, строитель, созидатель.

По монгольским легендам, записанным Г. Н. Потаниным, Сартакпан в древности жил в верховьях р. Эдера и оттуда на своей чубарой бесхвостой лошади за один день достигал Барун-Цзу (Тибет), был удачливым охотником и рыболовом. Сартакпану приписывают  историю образования цепи гор Ханхухей и озера Катуни, ниже Корш-Кисту, есть места, где на камне остались следы-вмятины от пребывания Сартакпана, ― настолько он был тяжеловесен и могуч. По другим источникам, Сартакпан хотел построить  мост через р. Катунь, проделав скважину в скале на Чуе, намеревался запрудить Иртыш и другие реки.

Тувинские легенды с именем Сартакпана связывают происхождение р. Хемчика. Семидесятилетний Ак-Монгуш Папын из Сут-Холя рассказал легенду, в которой повествуется, что «племянник Чингиса ― Сартакпан задником идика выкопал канал и пустил по нему воду из озер Мешкен-Холя и Чуглуг-Холя. Даже грозные хозяева  гор. Бай-Тайги, Тээли, Кызыл-Мажалыка не смогли помешать Сартакпану. Сартакпан хотел повести Хемчик через местечко Ийме в Чаа-Холь. Там ему встретился Чингис и спросил его:

― Откуда Хемчик вывел?

― Из Мешкен-Холя и Чуглуг-Холя,— ответил Сартакпан.― Оказывается, Хемчик вести легче, чем тянуть телегу и водить верблюда.

Пока они разговаривали, Хемчик ушел в Шом и Шим и соединился с Улуг-Хемом (Енисеем). Сартакпан помчался смотреть на слияние двух рек, а Чингис —в Монгун-Тайгу. Сартакпан зашел в одну юрту на берегу Улуг-Хема, вытащил из котла горячую берцовую кость поскакал за Чингисом, догнал его на перевале Шапшаал в Монгун-Тайге и отдал кость. Оказалось, что она еще не застыла. Так быстро ездил Сартакпан. Чингис сказал ему: «Ты человек необыкновенный, тебя надо назвать удалой Сартакпан».

По другим легендам, вмятины, напоминающие собой следы конских копыт, на горах Сокраал, Тээли, Базарак приписаны пребыванию на них Сартакпана. Интересен тот факт, что как в монгольских и алтайских, так и в тувинских легендах Сартакпан рисуется как труженик — богатырь, созидатель рек, каналов, мостов, как человек необыкновенной силы. В легендах о Сартакпане прославлен труд, выражена мечта народа о средствах быстрейшего передвижения, о покорении стихийных сил природы. Легенды Сартакпане свидетельствуют о давних связях монгольского, алтайского и тувинского народов.     

Легенды и предания — это остроумные, порой полные глубокого драматизма произведения фольклора. Они имеют своеобразные краткие зачины, выражающие отношение сказителя к событиям и лицам, особый способ повествования, при котором рассказчик свободно отступает от рассказа, вводя свое толкование о происходящем, и постоянные концовки, подчеркивающие давность существо- вания легенд или преданий.

В исторических легендах и преданиях созданы яркие индивидуальные образы легендарных героев, в которых воплотились вековая мечта трудового народа о свободной и счастливой жизни.

Основным художественным изобразительным средством легенд и преданий является гипербола, в результате которой герои обладают сказочными чертами. Например, Амыр-Сана на огромном белом коне, поехав «от Иртыша, пол дневал в Тюмени, а на ночлег приезжал в Пекин».  Немаловажную роль в художественном звучании легенд и преданий играют постоянные эпитеты, как саваажок  Сартакпан (удалой Сартакпан), устоявшиеся поэтические обороты, как клятвы Амыр –Сана, и др. Язык легенд и преданий предельно лаконичен, выразителен и сочен.

Легенды и предания тувинского народа требуют своего дальнейшего собирания и изучения, как памятник народной культуры,  представляющей не только историко-этнографический, но и художественный интерес.

---