Василий Безъязыков: раненый орёл. Часть I

Василий Безъязыков: раненый орёл

Кто мы, откуда и куда идем?Вечные вопросы, на которые хотим найти ответ. Познавая мир, мы познаем себя, нои на вершине жизни признаем свое бессилие перед вечностью. Почему однимуготована славная и красивая жизнь, а другие уходят навсегда с огорченнойдушою? Почему об одних забывают сразу после поминальной трапезы, а о другихговорят в веках?

Слепой баянист ВасилийСергеевич Безъязыков прожил недолгую жизнь: родился 14 января 1907 года, умер12 апреля пятьдесят девятого. В эти пятьдесят два года уложилась историястановления государственности Тувы и ее музыкальной культуры, на которую оноказал существенное влияние.

Он – из тех, о ком помнят.Народный писатель Тувы Кызыл-Эник Кудажи ставит имя Василия Безъязыкова в одинряд с самыми выдающимися представителями русской интеллигенции, плодотворнотрудившимися в Туве: «Мы не имеем права предавать забвению имена такихизвестных представителей советской науки, литературы и искусства, как АлександрПальмбах, Владимир Наделяев, Василий Дёмин, Степан Феоктистов, ВладимирЕрмолаев, Василий Безъязыков, Иван Исполнев, Алексей Аксёнов, Анатолий Шатин,Ростислав Миронович, Сергей Булатов, Сергей Майер, Иван Забродин, Леонид Шевчук,Сергей Кайдан, Леонид Израйлевич».

История жизни ВасилияБезъязыкова со временем превратилась в легенду. Ее детали по крупицам былисобраны благодаря его сыну – Заслуженному учителю России Альберту ВасильевичуБезъязыкову, Заслуженному работнику культуры Тувинской АССР Семёну ЛукичуБухтуеву, доктору культурологии Валентине Юрьевне Сузукей и многим старожиламКызыла, помнящим незрячего музыканта-виртуоза дядю Васю.

С золотых приисков – вУрянхайский край

На рубеже девятнадцатого идвадцатого столетий семья Безъязыковых проживала в сибирской глуши – в деревнеМигна Минусинского уезда. Старики так в Мигне и остались, а их дети отправилисьискать себе иной доли. Разбрелись они по земле, рассеялись – не собрать, ненайти.

Одного из них звали Сергеем,по отцу – Петровичем. Рано пришлось познать ему тяготы взрослой жизни. Ещемальчишкой нанялся помогать старателям, да так и остался с ними надолго. Искалсвою золотую жилу. Как будто и нашел: жена его Пелагея Мелентьевна, вдевичестве Николаева, была под стать мужу: никакой работы не чуралась.

В поисках лучшей жизнисменили они не один прииск Минусинского уезда: сначала приехали на затерявшийсяв непроходимой тайге маленький прииск, но долго здесь не задержались. Оттуда –на речку Тёплую к золотопромышленнику Чиркову. Жили в общем бараке для рабочих.Условия – как у всех: тяжелый труд сменялся не менее тяжелым кратким отдыхом скартами, пьянкой, склоками.

После смерти Чиркова перешлик Губанову. Будто и лучше стало – занимали отдельную избу. Но изба подмываласьрекой и со всех сторон была окружена шурфами. Ходили по сходням, нередковзрослые или дети падали в реку. Так что малышей, оставляя их одних в доме,крепко запирали на замок.

Двадцать два года проработалСергей Петрович на приисках, но и на последнем из них – Тарбатка – неозолотился. Не покидала Безъязыковых мечта о лучшей жизни. Люди говорили обУрянхайском крае, где жизнь представлялась вольной и сытной. В 1914 году, в годустановления протектората России над Тувой, семья без сожаления покинулагористую и опасную Тарбатку, где на каждом шагу можно было напороться на змей.

Сложили свои нехитрыепожитки на телегу и – в путь. Дорога дальняя, трудная, колесная. Транспорт –кони да ноги. Пока доехали, намучились. Всем переселенцам дорога такдоставалась, без трудностей не достигнуть земли за Саянскими горами: перевалы,затяжные подъемы, опасные спуски, броды через реки, речушки.

У Сергея Петровича и ПелагеиМелентьевны было на ту пору трое детей: старшей – Ульяне – девять, Васе – семь,Федя – младший. Надежда, конечно же, на сыновей. Вот только Фёдор подвел –родился с недостатком: одна ножка оказалась короче другой, вряд ли получитсябогатырь. Зато радовал Вася, любимец отца. Всё в нем было складно, иголовастый, ума – палата.

Паром с канатом в 80 пудову слияния Енисеев

И вот семья в желанномУрянхайском крае. Поселились в местечке Булун по Большому Енисею. Природа – духзахватывает! Но на березах калачей не увидели. Надо найти свое дело, чтобы ипользу приносить, и прокормиться.

Сергей был легок на подъем.Услыхал, что русский царь на Виланах – в местечке при слиянии Большого и МалогоЕнисеев город строит, сразу же переселился туда. Благо, от Булуна недалеко,километров десять.

Тувинцы называли это местоХем-Белдир, что в переводе означает Слияние рек. Официальное же название новомугороду дали Белоцарск. Конечно, там ничего еще не говорило о будущем городе,так, захудалая деревенька, а кругом – пустыня. Только у ручья Донмас-Суг, вместечке в западной части современного Кызыла, фактория татарская стояла, еехозяева торговали с местным населением.

Сергей взял у нойона –правителя кожууна – разрешение на постройку дома на берегу Енисея, новпоследствии градостроители заставили его переселиться ближе к болоту, потомучто он занял участок без их ведома.

Начало Белоцарску былоположено, первые домики встали в ряд. Строили их переселенцы из разных местСибири: Томска, Красноярска, Минусинска, из деревень Нижнеудинского уездаИркутской губернии. Прибывающие в Туву рабочие от села Григорьевка до селаВерхне-Усинское шли пешком, а оттуда до Хем-Белдира их подвозили на лошадях.

В строительстве городаучаствовали и тувинские батраки, и русские рабочие, бежавшие с золотых приисковиз-за неимоверно тяжелых условий труда и быта, а также некоторые из русскихбедняков, переселившихся в Туву в предшествующие годы. Лес заготавливался вТодже и сплавлялся по Бий-Хему. Известь обжигалась в Сарыг-Сепе и сплавляласьпо Каа-Хему. Кирпич производился на месте.

Сергей был предприимчивымсмолоду. И тут не прогадал: купил переправу через Енисей. Она стояла у горыВиланы при слиянии Большого Енисея (Бий-Хема) и Малого Енисея (Каа-Хема).

Интересно, что перваяпереправа через Енисей на торговой дороге из Монголии в Усинский край былаорганизована в местечке Хем-Белдир в 1910 году. Это был небольшой паром,сооружение которого было поручено рабочему Вейсусу, высланному из ЦентральнойРоссии в Минусинск за революционную деятельность. Зимой 1909 года он с семьейпереселился в Усть-Уюк и приступил к работе, а летом 1910 года паром былустановлен.

Переправа у горы Виланыпредставляла собой более солидное сооружение – плашкоут, состоящий из парома надвух больших баркасах с настеленным на них полом площадью в 20 квадратныхсаженей, с перилами, рулевым колесом и десятью лодками для поддержания каната.Канат для плашкоута диаметром в два дюйма, длиной 250 саженей, весом 80 пудовбыл изготовлен рабочими Минусинска.

Вначале паром шел черезМалый Енисей и приставал к вилочке – подножию горы, а потом дальше – черезБольшой Енисей. Двигался он усилиями двух лошадей, ходящих по кругу. Лошадейэтих гоняли Ульяна и Василий, дети Сергея Безъязыкова, нередко до тошноты ирвоты гоняли, потому что по кругу. Сам же Сергей находился на пароме: рулил,командовал переправой.

Но недолго он наслаждалсянастоящим делом. Лицензию нужно было продлевать, а это не так-то просто. Скороцарские чиновники переправу у него забрали и дали компенсацию – сто шестьдесятрублей. Деньги по тем временам хорошие, но Сергей, конечно, расстроился, что унего отняли дело.

Унывать, однако, былонекогда. Придумал новое занятие: купил пару больших домов и сделал заезжую. Всясемья обслуживала постояльцев: пекли, варили, стирали, мыли. Потом и банюсрубили для рабочих. В строящемся Белоцарске Безъязыковы были пионерами в этомделе.

Одновременно росла и семья.18 сентября 1914 года появилась на свет Рая – ровесница Кызыла, следом – Люба.

Босоногие экспедиции

Для детворы на новом местевсё было интересно. Вся степь была обследована, все гнезда проверены, весьлесной массив освоен, дупла обшарены.

Мальчишки знали наизусть,где, каких и сколько птенцов ожидать в каждом гнездовье, где и на что ловилсяхариус в Енисее, какие плоты имели лучшую серу на своих лесинах.

С ранней весны, как толькорасцветали первые лютики и появлялись из растаявшей земли хлебенки – дикиестепные тюльпаны со съедобными луковицами, начинались нашествия орд маленькихбосоножек на ближайшие степи.

Шли ватагой наикратчайшимпутем – через болото. Оно жило, дышало, загадочно манило к себе. Однако туда,где росли камыши, не шли. Знали – это озерко в болоте. Искали более надежныйпуть. Прыгали с кочки на кочку, боясь поскользнуться. И всё же, то тут, то тамраздавались громкие вскрики: очередная жертва испытывала на себе, как холоднавесенняя вода, скорее не вода, а болотная жижа. Хорошо, если только замоклиноги, а бывало, и упадешь ненароком в эту грязевую жижу – совсем беда, но назадходу нет, вперед, только вперед.

Теперь надо подняться нагору – возвышенность сразу за городскими домишками. Сейчас там больничныйгородок, телецентр, но тогда она была далеко за городом. Еще немного, инеобозримая степь расстилалась безбрежным морем с хрустальным воздухом над ними бездонной высотой небесного купола.

Но глаза ребятишек уже давноприкованы только к земле. И вот первый, потом еще и еще победный крик: нашел!Это то, ради чего и была предпринята вся экспедиция: робкие первые росточкихлебенок. Теперь – за дело.

Собираясь в путь-дорогу,каждый пацан, а иногда с ними увязывались и девчонки, запасался ножом. Ценилсянож крепкий, с длинной ручкой. Кто-то выпрашивал у родителей лопату. Уж он-тобыл у ребят на особом счету: по производительности хозяин надежной лопатыпревосходил всех остальных.

У каждого обязательно былмешочек, тряпичная сумка или хотя бы вместительные карманы, в них сначалахранилась заветная корочка хлеба, моментально съедаемая на горе, а потомскладывалась добыча – хлебенки и степной дикий лук.

Выкопать их было непросто.Иногда ни нож, ни лопата не справлялись с каменистым упрямым грунтом, изкоторого выглядывали тонкие стебельки первых весенних растений. Ножи и лопатыберегли: не дай Бог, сломается, отвечать перед родителями придется по полной. Абыла беда и пострашнее – потерять нож. Как ни береги это сокровище, всё равнокто-то остается без него. Тут и до слез доходило: как появиться домой, где вхозяйстве имелся всего один нож?

Первые трофеи безоговорочноделились на всех и стремительно съедались. Не смущало отсутствие воды длямытья, с луковицы просто снималась нежная свежая коричневая пленочка, иобнажалась светлая сердцевина. Съедали сосредоточенно, по-взрослому оцениваявкусовые качества добычи.

А затем каждый был обязанвыкопать как можно больше луковичек сладковато-крахмального вкуса, а такжетерпкой горечи лука и принести это богатство в семью. Пусть и другие насладятсяпервыми природными витаминами. Потом выхвалялся один пацан перед другим:сколько раз ходил в степь и сколько накопал хлебенок.

Но самым заветным желаниемребятни было попасть на Догээ – одну из вершин горной гряды, подступающую кгороду на правом берегу Енисея. Стоило перенести все тяготы дальнего пути радисчастья побывать там.

С вершины открывалисьнеобозримые дали. От увиденного дух захватывало. Голубая извилистая лентаЕнисея в зеленом уборе лесов лежала, как на ладони. А небо, небо, раскинувшеесяголубым шатром! По небу – изменчивые облака, причудливые, всегда новые,метаморфозы которых можно наблюдать бесконечно. А еще – орлы, свободные, смелыептицы, хозяева бездонного неба. Их плавное парение всегда торжественно изагадочно. Удивительное, завораживающее зрелище.

Теперь предстоял долгий итрудный обратный путь. Спускаться было не легче. Уже не привлекали саранки,заячья капуста, встретившаяся на пути змейка, похожие на маленьких забавныхчеловечков зеленые кузнечики, прыгающие без устали и стрекочущие так громко,что глохли уши.

Солнце палило нещадно, сильнохотелось пить, и заблаговременно припасенные корочки хлеба давно были съедены.Уставали ребятишки от этих походов чрезвычайно, но при первой же возможностивновь шли покорять Догээ.

Вольное босоногое детство.Ребятишек не отягощали проблемы: революция, гражданская война, съезды, аресты идругие взрослые игры.

Белоцарск: все люди –наперечёт

Белоцарск, будущий Кызыл,долго выглядел деревней. План застройки двух, а потом четырех улиц казалсяисчерпывающе достаточным.. В списках населенных пунктов Енисейскойгубернии и Урянхайского края указано: в 1916–1919 годах здесь проживало 175семей: 457 мужчин и 268 женщин от восемнадцати дошестидесяти лет.

Всё здесь было впервые, ивсе люди – наперечет. Так, первым и единственным на весь город электриком былШустер, парикмахером – Недосекин, колбасником – Зайгель, сапожником –Куприянов, строителем – Исламов, механиком – Самойлов, врачом – Арутюнян, апозднее – Сафьянова.

Вскоре ряды переселенцевпополнились инженерами, топографами, землемерами, врачами, учителями,полицейскими. В расположенную в центре города церковь приехал священник. Посвидетельству старожилов, первое строение православной церкви сгорело во времябелоцарского боя 29 августа 1919 года. По другой версии, во время белоцарскогобоя церковь уцелела, а сгорела позднее – от рук неизвестных злоумышленников.Второе здание церкви было построено за городом. Со временем город разросся, ицерковь оказалась внутри него.

В сентябре 1916 годанедалеко от Енисея, в помещении одного из бараков, открылась первая русскаяшкола. В настоящее время на ее месте стоит здание Дома народного творчества, вкотором размещаются Министерство культуры Республики Тыва и другие ведомства. Вдоме, расположенном рядом со школой, была столовая. В ней кормили детей, здесьже столовались российские специалисты. В этой школе-гимназии начали учиться 47учеников, среди которых был и Вася Безъязыков.

Роковой выстрел: погружениево тьму

Вася радовал родителей иучителей смышленостью, быстротой реакции, физическим развитием. Средисверстников во всём и всегда был впереди. В городки, лапту, бабки ли играли,Вася был признанным заводилой.

Многие мальчишки завидовалиего удачливости. Но среди них был один по-настоящему несчастливый. Будуназывать его Ванькой.

Не везло ему. Бабки –суставы животных – для него собирали мать с отцом, но всякий раз этот ВаськаБезъязыков всё у него выигрывал.

В очередной раз прибежалВанька к матери: «Дай бабки!» А она: «Не дам, не умеешь, не играй. Не будубольше тебе бабки собирать, иди к отцу». К отцу идти боязно, а играть хочется,но кто возьмет в игру без бабок? Размазывая слезы, прибежал Ванька к своемупобедителю и закричал: «Я тебя застрелю!» Васька равнодушно ответил: «Ну истреляй!»

Не вынес Ванька обиды, икогда родители уехали из дома, вооружился отцовым дробовиком. Был вечер, игрокирасходились по домам. Ванька выждал, когда Васька оказался в удобном для негоместе, за домами, где никто не видит, и выстрелил. Попал в лицо.

Вася упал, потерял сознание.Ванька ужаснулся содеянному, стал в ужасе метаться. Что теперь будет?Молниеносно принял решение: чтобы скрыть следы преступления, утащить телоподальше. Схватил Ваську за ноги и поволок за навозные кучи, туда, где теперьстарое кладбище. Сам же убежал и спрятался.

Случилось это в марте 1918года. По ночам было еще так холодно, что не дожить бы раненому до утра, нослучай спас мальчугана. На подводе возвращались домой родители Ваньки, увидели,что на куче что-то черное шевелится. Остановил отец лошадь, пошел посмотреть.Аэто Безъязыковых сынишка пытается встать на ноги. На лицо страшно смотреть: всёв крови, глаз не видно.

Кто тебя так? За что? Васяговорить не может, ослаб, чуть дышит. Положили его на подводу и привезли домойк родителям.

Конечно, злодея нашли скоро.Что ему сделали за это? Выпорол отец его как следует, но жить после этогослучая в Кызыле семья уже не могла, уехала.

Долго Васю лечили, долгонаходился он между жизнью и смертью. Наконец, победила жизнь. Но – в кромешнойтьме на всю оставшуюся будущность. Перед мальчиком встала трудная задача:учиться жить в темноте.

 Попробуйте крепкозавязать себе глаза и попытаться двигаться в пространстве. О, вы снимете повязкууже через десять минут, не выдержав пребывания в полном мраке.

Зрячему человеку труднопредставить всю трагичность жизни во тьме – в лишенном красок мире. Как найтисвое место в жизни, не оказаться беспомощным инвалидом в полной изоляции отобщества, а приносить пользу?

Роковой выстрел, водиннадцать лет лишивший Васю Безъязыкова зрения, заставил мальчика искатьответ на эти вопросы. И таким ответом стала музыка.

Все мальчишки в то времямечтали иметь собственную гармонь и играть на ней. Гармонисты имели особуюрепутацию: уважаемые люди, без них не обходилось ни одно торжество. Гармоньзвучала везде и была вместе с балалайкой, мандолиной, домрой весьма популярнымв те годы в Туве инструментом. Она стала связующим звеном русской и тувинскойкультур.

Вася и до этого трагическогослучая пробовал играть на гармошке-хромке, несчастье же сделало это умениеопределяющим для его будущего. Жизнь заполнила музыка, любовь к ней. Тем более,что вся его семья была очень музыкальной.

Хороший слух и голос имелиего мама Пелагея Мелентьевна и дядя, брат матери, Василий Мелентьевич Николаев.Красивые голоса были у его сестер Раисы и Любови, брат Фёдор артистично игрална балалайке. Вечерами, когда семья собиралась вместе, пели. Волнамиразливались голоса матери и сестер, а братья вторыми голосами поддерживалигармонию.

Вася на слух самостоятельноучился играть на всех видах существовавших в то время гармоник и почти на всехструнных инструментах.

Его стали приглашать насвадьбы, крестины, городские торжества. Для маленького городка этот слепоймальчик был музыкальным вундеркиндом. А когда родители купили ему настоящийбаян, сделанный руками тульского мастера-кустаря, он выпускал инструмент из руктолько тогда, когда ложился спать.

Потеря отца

Отцу Васи – Сергею Петровичу– со временем стало тесно в своей заезжей. Хотелось большего. Купцы Медведев,Шипилин и Вавилин предоставили ему кредит, чтобы Сергей мог открыть лавку сразными товарами. Но ненадолго. Времена были тревожные, политические событиястали развиваться так, что в 1919 году Безъязыковы задумали уезжать из Урянхая.

А тут еще несчастье:заболела мать, Пелагея Мелентьевна. Ей была необходима операция в Томске.Пришлось собираться в дорогу ей и старшим детям – Ульяне и Василию, которогоповезли на обследование в надежде, что томские врачи смогут вернуть зрение.Ульяне шел тогда четырнадцатый год, Василию было двенадцать.

10 мая 1919 года они поплылина плоту. Тяжелой оказалась эта дорога. Вода в тот год была очень большая,страшно на реке, страшно и на берегу: под Чаа-Холем их обстреляли, но, ксчастью, пули никого не задели.

Добрались до Минусинска, аздесь Ульяна заболела тифом. Когда поправилась, двинулись дальше, в Томск. ТамПелагее Мелентьевне сделали операцию, а Васю врачи обследовали и вынеслиокончательный вердикт: помочь невозможно.

Обратный путь тоже былнелегким. Встречали и белоказаков, и красных партизан, но Бог берег, и они всёближе и ближе продвигались к родному дому. В пути получили трагическое известиео гибели мужа и отца.

Дело было так. СергейПетрович видел, что ждать лучших времен, оставаясь в Кызыле, опасно. Решилвыехать. Собрался на пару с соседом.

Загрузили две подводы идоехали до села Уюк. Там их остановили красные партизаны. Среди них оказалсячеловек, работавший у Сергея в лавке. Он заявил, что Сергей –буржуй-эксплуататор, потому что лавку имел. Второй, сосед, тоже чем-то«провинился». Их отвели в сторону от подвод и шлепнули – застрелили. А всёбуржуинское, что было на подводах, поделили между собой.

Опять горе, еще большепрежнего. Осталась Пелагея Мелентьевна без кормильца с пятью детьми: дваинвалида и три девчонки. Как жить?

Решила продолжать с Ульянойи Василием путь в Урянхай, ведь там остались трое её детей. Но снег выпалтакой, что лошади вязли, дороги через Саяны не было. Пришлось остановиться назимовку в селе Григорьевка.

Купили на последние деньгиизбушечку и корову, зиму были с молоком. Каждый, как мог, зарабатывал напропитание. Ульяна шила, вышивала, помогала неграмотным читать и писать письма.Василий

на деревенских вечеринкахиграл на гармошке. Люди платили, чем могли.

Зиму прожили, а в июне 1920года поехали дальше, в Белоцарск, который осенью этого года переименовали вКрасный, а в 1926 году – в Кызыл.

От самоучки – кпрофессионалу

В Кызыле Вася не расставалсясо своим инструментом. Любая услышанная мелодия, песня – всё, что в те годыпелось в Кызыле на русском, тувинском или других языках, сразу жевоспроизводилось им на баяне. Много музыки, до сложнейших классическихпроизведений, он разучивал с патефона.

Незрячий подросток жадновпитывал и воспроизводил музыку любых стилей. Даже начал работать в ресторанчиках,которые открывали китайцы. Исчезли китайские и корейские ресторанчики и лавки в1926 и 1927 годах: их хозяев выселили.

Позднее его музыкальныйрепертуар стал обогащаться еще и с помощью радио, которое Василий Сергеевичлюбил до конца своей жизни. Радио было его незаменимым помощником, окном вбольшой мир.

До 1932 года в Кызыле имелсявсего один радиоприемник, установленный в почтовой конторе, которая за слушаниевзимала определенную плату с каждого радиослушателя. В 1932 году количестворадиоточек выросло до тридцати пяти.

Пробовал и сочинять. Кое-чтополучилось. Например, песня-переделка о тувинке-шаманке по мотивамлермонтовской «Тамары». Она пошла гулять в народ, ее в разных вариантах пеливсе:

Насамой вершине Саянов,

Средьгор и глубоких снегов

Тувинскаяюрта стояла

Подрядвосемнадцать годов.

Втой юрте высокой и тесной

Тувинка-шаманкажила:

Прекрасна,как ангел небесный,

Какдемон, коварна и зла.

В 1928 году Василий вместесо своим младшим братом Фёдором поехал в Красноярск: учиться в музыкальномтехникуме. Сейчас это Красноярский колледж искусств имени Павла ИосифовичаИванова-Радкевича, его первого директора.

Талантливого баянистаприняли сразу. Василий стал учиться, а брат Фёдор помогал ему во всём: водил назанятия и зарабатывал на жизнь.

Учитывая Васину великолепнуютехническую подготовленность и незаурядное трудолюбие, ему позволили пройтиполный курс обучения за один год и экстерном сдать экзамены. Год напряженноготруда дал прекрасный результат. Теперь, кроме баяна, он мог аккомпанировать ина фортепиано, делать оркестровки для струнных ансамблей.

Странствующие музыканты:послушать мир

Братьяотправляются домой, но случайная встреча в Минусинске меняет их планы. Здесьони познакомились с известным сибирским слепым баянистом Иваном ИвановичемМаланиным, к тому времени работавшим солистом на новосибирском радио.

Иван Маланин, уроженец селаТроицк Заларинского района Иркутской области, был старше Василия Безъязыкова надесять лет. Их объединил не только любимый инструмент – баян, но и общаясудьба, которая к Ивану была еще более сурой: он появился на свет незрячим.

Два незрячих баяниста дали вМинусинске несколько успешных концертов. Сначала выступали каждый со своейпрограммой, потом дуэтом. Эти выступления, знакомство с виртуозом, несмотря наслепоту достигшим высот музыкального мастерства и успешно гастролирующим поСибири, много дали Василию. Он решил последовать примеру старшего коллеги ииспытать себя.

Братья начали жизнь странствующихмузыкантов. Безъязыковы гастролировали по всей Восточной Сибири, добрались и доДальнего Востока – Комсомольск-на-Амуре, Хабаровск, Владивосток. Василий вконцертах солировал, играл на баяне и струнных инструментах, аккомпанировал

брату Фёдору, которыйвеликолепно играл на балалайке.

Принимали их очень хорошо.Сольные выступления Василия всегда сопровождались бурными аплодисментамислушателей. Кроме инструментальной музыки и романсов в их программе былшахматный аттракцион: Фёдор вслепую играл с кем-либо из зрителей. Как правило,выигрывал и получал свою долю успеха.

Наездились братья по Сибири.Младший посмотрел мир, старший послушал. Захотелось оседлой жизни. Василийрешил вернуться в Кызыл, а Фёдор остался в Кузнецке-Сибирском, затемпереименованном в Сталинск, сейчас – Новокузнецк.

В Сталинске Фёдор женился,родилась дочь. Погиб во время войны: переходил железнодорожные пути и попал подпоезд, подвела больная нога.

В Клубе советских граждан

В тридцатые годы двадцатоговека центром культуры в Кызыле был Клуб советских граждан. Он был средоточиемкультурной жизни как для приехавших в Туву специалистов, так и для всех жителейКызыла независимо от их национальности, сыграл большую роль в приобщенииместного населения к многонациональной культуре.

По свидетельствусовременников, во время концертов и спектаклей зал Клуба советских гражданвсегда был переполнен, хотя многие зрители не понимали русского языка.Самодеятельные артисты с успехом играли серьезный репертуар: «Ревизор» НиколаяГоголя, «Женитьба Бальзаминова» и «Лес» Александра Островского, «ВассаЖелезнова» Максима Горького.

А в центре всех культурныхначинаний клуба был Василий Безъязыков. В столице Тувинской Народной Республикиего знали все.

«Дядя Вася для меня осталсячудотворцем и первым человеком, открывшим настоящую музыку», – так оценивалаего роль в своей жизни Заслуженная артистка Тувинской АССР Марьям АлексеевнаРамазанова. В своем очерке «Золотой ключ от музыки», опубликованном в газете«Молодежь Тувы» 22 января 1982 года, актриса вспоминала:

«Самодеятельными актерамибыли учителя и ученики старших классов, работники банка и посольства –советские граждане, проживавшие тогда в Тувинской Народной Республике. Впостановках принимал участие и профессор Александр Адольфович Пальмбах, один изсоздателей тувинской письменности. Все спектакли шли в музыкальном оформленииБезъязыкова.

По инициативеВасилия Сергеевича была задумана постановка оперы «Наталка-Полтавка»украинского композитора Лысенко. Он сам готовил все партии этого спектакля.Необычное представление состоялось в 1932 году. Мне тогда шел одиннадцатый год.Сейчас думаю, что представление сделали двое: Василий Сергеевич и ПелагеяЕфремовна Фунтикова. Зрительный зал был полон, артистов горячо встречалислушатели».

Ярким воспоминанием сталавстреча с музыкантом в Клубе советских граждан для народного писателяРеспублики Тыва, доктора исторических наук Монгуша Бораховича Кенин-Лопсана:

«Мое знакомство сисполнительским искусством слепого баяниста состоялось в Кызыле. Тогда я былюнцом, учился в восьмом классе тувинской средней школы № 2 имени Ленина.Однажды наш классный руководитель – учитель тувинского языка АлексейМокур-оолович Белек-Баир – привел нас в Клуб советских граждан, ныне зданиефилармонии, на вечер песни.

На сцену вышла молодаяпевица Долчун-оол в элегантной одежде. Затем – высокий человек в черном костюмев сопровождении мужчины среднего роста. Они тихо дошли до стула в серединесцены, рядом с которым стоял баян. Высокий человек осторожно сел на стул и взялв руки баян. Когда он заиграл, мне показалось, что из него вылетают серебряныебабочки. Длинные и гибкие пальцы музыканта двигались очень гармонично, извлекаяиз инструмента захватывающую мелодию.

В тот вечер звучали мелодиитувинских и русских народных песен, и я стал счастливым слушателем песенногодарования певицы Долчун-оол и пленником исполнительского искусства слепогомузыканта – первого баяниста Тувы Василия Безъязыкова. Это была моя перваявстреча со слепым музыкантом, и я на всю жизнь запомнил его, так сказочноиграющего на баяне.

В истории тувинскогоискусства имя Василия Сергеевича Безъязыкова – музыканта, композитора, учителя,друга всех артистов Тувы – всегда будет сверкать звездой первой величины».

С музыкой – на ты

Не обходилась без ВасилияБезъязыкова и школа №1, одним из первых учеников которой он был. В 1935 годушкола переехала в новое двухэтажное здание, которое и сейчас стоит близ Енисея.

В школе работали учителя,приехавшие из Москвы, Ленинграда и других городов Советского Союза. Очень частотворческие планы русской интеллигенции Кызыла зарождались в школе, ареализовывались в Клубе советскихграждан.

Ни один школьный вечер необходился без Василия. Были в то время и другие баянисты, но разве можно былоих сравнивать с ним?

Музыканта приводили,усаживали на почетном месте, и начинался бал. Лились мелодии модных танцев,звучала классика, народная музыка. Многие ребята стеснялись танцевать, новечера с баяном любили и просто слушали, стоя вдоль стен, а самые смелыеустраивались поближе к музыканту. Василий всегда был окружен почитателями.

В школе был создан оркестрнародных инструментов, которым руководил Безъязыков, затем первый в Тувешумовой оркестр, его Василий Сергеевич создал вместе с приехавшим из Москвыучителем-энтузиастом Степаном Ивановичем Шешуковым, работавшим в ТНР с 1937 по1940 год.

Гордились в школе и своимхоровым коллективом. На встрече, посвященной ее пятидесятилетию, СтепанИванович Шешуков рассказывал: «Участники того школьного хора с энтузиазмомразучивали революционные, советские песни и даже отрывки из опер. В то время япривёз из Москвы только что появившуюся «Катюшу». С каким желанием тогдаразучивали эту песню!»

Впоследствии на основе этогохора был создан городской хор.

И во время демонстрациинемых фильмов Василий был незаменим: он был тапёром – музыкантом, сопровождавшимих своим исполнением.

«Рядом с ним находилсякто-нибудь, кто коротко рассказывал ему о том, что происходит на экране.Например, лошади бегут, поезд идет, пшеница колышется, – вспоминала МарьямРамазанова. – Василий Сергеевич очень точно улавливал-угадывал стиль, ритм ипластику фильмов. Всех поражала его интуиция, умение выразить в музыке сутьфильма, которого он сам видеть не мог.

Так, в «Декабристах» сценуказни сопровождал реквием, а когда шел кинофильм «Абрек Заур», звучала музыканародов Кавказа. Он удивительно точно передавал настроение, от глубокой грустидо бурного веселья. А ведь всё это нужно было успевать делать по ходу развитиясюжета, а для этого необходимо было обладать еще и талантом импровизатора.

Работы было много, занятостьогромная. Но лицо его всегда выражало счастье быть с музыкой на ты».

Товарищ, не будем у фронтав долгу!

«Тувинскийнарод во главе со своей революционной партией и правительством, не щадя жизни,готов всеми силами и средствами участвовать в борьбе советского народа противфашистского агрессора до окончательной победы над ним», – такую декларациюединогласно приняли делегаты десятого Великого Хурала (съезда) ТувинскойНародной Республики, открытие которого пришлось на 22 июня 1941 года – деньначала Великой Отечественной войны.

В этой борьбе доокончательной победы принял участие и слепой музыкант Василий Безъязыков. Ввоенные годы имя его становится широко известно не только в Кызыле, но и вовсей республике: в составе концертно-пропагандистских бригад он добирался досамых отдаленных уголков Тувы.

Даже для молодого издорового человека это была трудная работа. Композитор Алексей Чыргал-оол, в товремя студент театральной студии, вспоминал: «Гостиниц не было, сцен – тоже.Спать приходилось на стульях. Столовых не было, но артистов иногда кормилипростые люди».

Туда, где не было пути намашине, концертные бригады добирались на лошадях, плотах, пешком. Зимой – польду Енисея и других рек. Обычно в составе таких бригад было от двух до четырехисполнителей и лектор, который разъяснял политическую обстановку и призываллюдей помогать фронту. Успех концертов обеспечивал значительную помощь фронту,зрители отдавали всё, что могли: мясо, шерсть, шкуры, скот, одежду.

Сохранились фото военногосорок третьего: Василий Безъязыков и Пелагея Фунтикова, постояннымаккомпаниатором которой он был, во время таких поездок агитбригады. Один изснимков запечатлел певицу и баяниста в степи возле юрты: Василий и Пелагея – втувинских национальных халатах, зрители расположились на земле. На другом фотоони выступают на полевом стане на фоне грузовика с лозунгом: «Товарищ, не будему фронта в долгу! Каждый пуд хлеба – удар по врагу!»

А вот они по дороге кзрителям в кузове грузовика с призывом: «Дадим государству зерно первогообмолота! Всё для фронта! Всё для победы!» Еще снимок: машина концертнойбригады застряла в реке, которую пыталась переехать. Василий невозмутимо сидитв кузове, рядом – араты на лошадях: стараются помочь вытащить грузовик.

Результаты этих гастролей ввоенные годы были так весомы, что 19 августа 1943 года Василий Сергеевич былнагражден грамотой Центрального комитета профессионального союза ТувинскойНародной Республики – «за систематическое перевыполнение производственных нормвыработки, за честное отношение к труду, укрепление трудовой дисциплины, атакже за активное участие в общественной работе».

Грамота, напечатанная надвух языках – тувинском и русском – была гордостью семьи и бережно храниласькак единственное веское доказательство официального признания таланта и трудаслепого музыканта.

Аналогичную грамоту тогда жеполучила и Пелагея Ефремовна Фунтикова, так много сделавшая для развитиякультуры в Туве в двадцатые – сороковые годы.

«Не имея никакой официальнойдолжности в культуре и не получая за свою работу ни единой копейки, ПелагеяЕфремовна делала гораздо больше, чем многие люди на официальных должностях сприличной оплатой труда. Зарплаты у нее не было, а талант был», – таквспоминала об этой удивительной женщине Марьям Рамазанова. И рассказывала ослучае, ярко характеризующем Фунтикову.

Как-то приехалисамодеятельные артисты из Кызыла с концертом в село Балгазын. Там деревенскиеженщины подзадорили Пелагею Ефремовну: «Поешь-то ты хорошо, поди, и пляшешь, авот как снопы вяжешь?» И рано утром она вместе с ними вышла на колхозное поле истолько навязала снопов – всех опередила. Сама и перевясла – жгуты изскрученной соломы для перевязки снопов – делала. До полудня работала наравне сосвоими зрителями, а вечером – опять концерт.

Много лет Фунтиковаруководила самодеятельным городским хором, пела в нем и как солистка, и какхористка. Наша тувинская Русланова – так называли ее в народе.

Продолжение во II части. http://tuvaculture.ru/2208-vasiliy-bezyazykov-ranenyy-orel-chast-ii.html

Зинаида КАЗАНЦЕВА

Под редакцией Надежды АНТУФЬЕВОЙ

Газета «Центр Азии»,

centerasia.ru

---